Доменико Дольче и Стефано Габбана говорят о том, что хотят стать родителями

Доменико Дольче и Стефано Габбана говорят о том, что хотят стать родителями. Даже принадлежность к нетрадиционной сексуальной ориентации не означает отказа от отцовства. Известные во всем мире стилисты и создатели марки, которая стоит тысячи миллионов евро, сделали признание в интервью Vanity Fair, в котором сообщили о своем непреодолимом желании видеть себя окруженными стайкой детишек, готовых называть их "папами". Существует ли по этому вопросу между двумя стилистами полное согласие? Вовсе нет, потому что в то время, как у Доменико свои идеи решения этого вопроса, Стефано придерживается совершенно иной точки зрения. Доменико хотел бы иметь больше одного ребенка и усыновить их самостоятельно, если бы это было возможно (а в Италии это неосуществимо). Стефано убежден, что ребенок должен расти с матерью и отцом. Поэтому он всерьез занялся поисками женщины, с которой бы мог создать семью, чтобы осуществить искусственное зачатие. Эта процедура запрещена в Италии, но разрешена за рубежом.

"Я бы хотел иметь не одного ребенка, сына, а пять или десять, целую футбольную команду, – говорит Доменико, – мне нравятся большие семьи, мне нравится беспорядок за столом, шум тарелок, стаканов – это семья. Я имел в жизни все, что мог иметь, но у меня маленький недостаток: я гей, мне не дано иметь сына, и вот что я подумал. Я мог бы взять приемного сына или сделать это каким-то образом за рубежом, но меня парализует страх, что ребенок может почувствовать, что его используют".

"Своему сыну я хочу дать дом и семью, – говорит в свою очередь Стефано, – хочу, чтобы у него была мама, которая могла бы жить этажом выше или в другом доме, как это бывает с разведенными родителями, но мой сын должен иметь отца и мать. Я ищу культурного и порядочного человека, который пройдет весь этот путь. Я знаю, что искусственное оплодотворение можно сделать во многих местах, в том числе и в Швейцарии".

Доменико – сицилиец, Стефано – миланец, выходец из Венето. Но реакция обеих семей на сообщение о том, что их сыновья – геи, была разной и характерной для жизненной позиции южан и северян. "Я страдал, – говорит Стефано, – потому что не мог сказать своей матери, что я влюблен в товарища по классу. В действительности, она всегда об этом знала. С детских лет я играл в Барби, мама понимает такие вещи. Потом кто-то ей сказал, и я оказался в жутком положении. Она восприняла такой поворот событий отрицательно, она также негативно относилась к этому и потом. Она мне устроила истерику, начала плакать. Главной ее проблемой было: что скажут соседи?" Ему вторит Доменико: "Моя мать – сицилийка, когда ей было 50, она была фантастически красива. Я вспоминаю ее и свою сестру в тот момент, когда они мыли посуду. Я подошел и сказал: "Вы знаете, я гей". Мама спросила: "Что это значит?" Я ответил: "То, что мне нравятся мужчины". Она посмеялась и сказала, что у меня это пройдет". Она сняла с меня такой груз, что я с легкой душой вернулся в Милан и начал встречаться с парнями".

Приключения марки "Dolce & Gabbana" начинаются в 1985 году, когда Стефано и Доменико объединили свои капиталы, два миллиона лир, и сумели представить свою коллекцию в Милане. Сегодня эта марка – империя с оборотом в 700 миллионов евро, который поднимается до тысячи миллионов, включая доходы от лицензий, и который лишь в 2004 году отметил рост в 21%. (корреспондент, La Stampa)