Политические взгляды обусловлены физиологией и наследственностью

Политические разногласия в обществе, возможно, являются прямым следствием генетического полиморфизма человеческих популяций.

Считалось, что политические убеждения человека полностью зависят от его личного опыта и сознательных умозаключений. Однако эксперименты показали их связь также и с физиологическими характеристиками. Американцы, остро реагирующие на резкие звуки и страшные картинки, склонны поддерживать смертную казнь, войну в Ираке и рост расходов на оборону. Менее пугливые граждане поддерживают либеральную иммиграционную политику, пацифизм, помощь другим странам и разоружение.

Исследования последних лет показали, что политические пристрастия людей определяются не только рассудочными умозаключениями. Эти пристрастия, по-видимому, уходят корнями в более глубокие слои психики и даже в физиологические свойства организма. Было показано, например, что страх заболеть коррелирует с негативным отношением к иностранцам (см.: Jason Faulkner et al. 2004. Evolved Disease-Avoidance Mechanisms and Contemporary Xenophobic Attitudes), а приверженность «своей» социальной группе (например, патриотизм) — с развитостью чувства отвращения (Navarrete & Fessler, 2006. Disease avoidance and ethnocentrism: the effects of disease vulnerability and disgust sensitivity on intergroup attitudes;). Выяснилось также, что у либералов и консерваторов мозг по-разному реагирует на неожиданные ситуации: например, когда на экране компьютера появляется не то, что ожидалось, у либералов сильнее возбуждаются участки мозга, отвечающие за восприятие новизны (Amodio et al. 2007. Neurocognitive correlates of liberalism and conservatism).

Статья американских психологов, опубликованная в последнем номере журнала Science, продолжает эту линию исследований. Авторы изучили зависимость политических пристрастий от степени выраженности физиологических реакций на испуг. Эти реакции имеют адаптивный характер, поэтому их легко интерпретировать с позиций эволюционной психологии (Evolutionary psychology).

Для участия в эксперименте были отобраны 46 добровольцев — жители г. Линкольн (штат Небраска), имеющие четкие политические убеждения. В ходе тестирования участники должны были выразить свою позицию по 18 вопросам, так или иначе связанным с общественной безопасностью и целостностью «своей» социальной группы. В роли «своей» группы в данном случае выступали Соединенные Штаты Америки. Участники должны были указать, являются ли они сторонниками роста расходов на вооружение, смертной казни, патриотизма, школьных молитв, истинности Библии, войны в Ираке, запрета абортов и порнографии (положительные ответы на эти вопросы интерпретировались как поддержка «защитных мер»); а также одобряют ли они пацифизм, иммиграцию, запрет на ношение оружия, помощь другим странам, политические компромиссы, добрачный секс, гомосексуальные браки (для этих вопросов индикатором поддержки «защитных мер» являются отрицательные ответы). Авторы не утверждают, что запрет гомосексуальных браков или абортов действительно способствует общественной безопасности, но они обоснованно полагают, что те из современных американцев, кто сильно озабочен проблемами общественной безопасности, склонны поддерживать подобные меры.

По интегральной величине «поддержки защитных мер» все участники были разделены на две группы (назовем их условно «сторонниками» и «противниками» защитных мер). Авторы не пользуются привычными терминами «консерваторы» и «либералы», поскольку они учитывали не все, а только часть характерных признаков консерватизма/либерализма (например, не учитывалось отношение испытуемых к большинству актуальных экономических проблем).

Каждому испытуемому затем показывали на экране одну за другой 33 картинки, из которых 30 были нейтральными, а 3 — страшными (огромный паук, сидящий на чьем-то перекошенном от ужаса лице; человек с окровавленным лицом; открытая рана с копошащимися личинками мух). При этом специальные приборы следили за изменениями электропроводности кожи и за тем, моргнет ли человек от испуга, и если моргнет, то с какой силой. То и другое — типичные физиологические реакции на испуг. Во второй серии экспериментов в качестве пугающего стимула использовался неожиданный громкий звук.

У людей, озабоченных общественной безопасностью, физиологическая реакция на оба вида пугающих стимулов оказалась гораздо более сильной. Например, при виде страшных картинок у них резко возрастала электропроводность кожи, тогда как у лиц c противоположными политическими взглядами этого не наблюдалось .

У людей, озабоченных «общественной безопасностью», наблюдается сильная Этот результат остался статистически значимым и после того, как были учтены дополнительные факторы, способные повлиять на политические взгляды: пол, возраст, доход и уровень образования испытуемых (расовую и этническую принадлежность учитывать не пришлось, поскольку все добровольцы были белыми американцами не испанского происхождения).

Обнаруженная корреляция между физиологической реакцией на испуг и политическими убеждениями теоретически допускает несколько возможных объяснений. Авторы считают маловероятными прямые причинно-следственные связи (выраженность физиологической реакции на испуг как причина выбора определенных политических убеждений или, наоборот, политические убеждения как причина большей или меньшей выраженности этой реакции). Скорее, то и другое является следствием общей причины. Авторы полагают, что воспитание вряд ли может быть этой причиной. Ведь для того, чтобы изменить физиологическую реакцию ребенка на пугающие стимулы, «воспитательные меры» должны быть весьма суровыми, а это в современной Америке маловероятно. Скорее, по мнению авторов, речь идет о наследственных, генетически обусловленных вариациях в активности некоторых участков мозга, в особенности миндалины (amygdala), которую иногда называют «центром страха».

Ранее было показано, что склонность к тем или иным политическим взглядам больше зависит от наследственности, чем от воспитания (Martin et al., 1986. Transmission of social attitudes). Известно, что вариации в активности миндалины также имеют во многом наследственную (генетическую) природу. Теперь слово за нейробиологами: только они могут проверить, коррелируют ли эти вариации с политическими пристрастиями.

Если наши политические взгляды действительно обусловлены физиологией и наследственностью, то становится понятно, почему люди так упорно держатся за свои убеждения и почему так нелегко добиться политического согласия и единодушия в обществе. И я не удивлюсь, если скоро за прогнозами результатов выборов станут обращаться не к социологам, а к специалистам по популяционной генетике.