Автобиография монаха

Глава 30. Закон чудесного

Великий романист Лев Толстой написал прелестный рассказ "Три сердца". Николай Рерих следующим образом суммирует содержание этого рассказа:

"На одном острове жили три отшельника. Они были настолько простыми людьми, что пользовались лишь одной-единственной молитвой6 "Трое нас--Трое Вас--помилуйте нас!" И во время этой наивной молитвы проявлялись великие чудеса.

Местный архиерей как-то услышал о трех отшельниках и их недопустимой с точки зрения церковного конона молитве. Прибвы на остров, он сказал отшельникам, что их обращение к небесам недостаточно почтительно, а затем научил их многим общепринятым молитвам. Затем архиерей отплыл домой. Возвращаясь, он увидел, что следом за его кораблем движется какое-то сияние. Когда оно приблизилось, аррхиерей разглядел в нем трех старцев-отшельников, которые простирая руки, бежали по волнам, стремясь догнать корабль.

--Мы забыли молитвы, которым ты нас научил!--воскликнули они, приблизившись к архиерею.--Мы поспешили за тобой, чтобы ты повторил их нам еще раз!

Объятый благоговейным страхом, архиерей покачал головой:

--Дорогие мои,--сказал он смиренно,--живите, как и прежде, с вашей прежней молитвой!"

Как эти трое святых ходили по воде?

Каким образом воскрес Христос после распаятия его тела?

Каким образом совершали свои чудеса Лахири Махасайа и Шри Юктешвар?

Современная наука пока не дала на это ответ, хотя с наступлением атомного века объем знаний мирского ума резко возрос, и слово "невозможно" стало встречаться в человеческом словаре все реже и реже.

Ведические писания утверждают, что физический мир действует по одному фундаментальному закону--по закону майи, принципа относительности и двойственности. Бог, Единая Жизнь, есть Абсолютное Единство. Он может появиться для нас как проявление творения, лишь в виде многоложного, нереального. Это иллюзорное покрывало двойственности есть майя; и многие великие научные открытия нашего времени подтвердили это простое построение древних риши.

Закон движения Ньютона--это закон майи: "каждому действию имеется равное и противоположное направленное продиводействие; взаимодействия любых двух тел всегда равны и противоположно направлены".

Таким образом, действие и противодействие совершенно равны. Невозможно получить единственную силу. Должна существовать и всегда существует--пара равных и противоположно направленных сил".

Все основные виды действий в природе обнаруживают свое происхождение из майи. Так, например, электричество представляет собою феномен притяжения и отталкивания. а его электроны и протоны--виды электрической противоположности. Другой пример: атом, или конечная частица материи, являет собой, как и земля, магнит с положительным и отрицательным полюсами. Весь феноменальный мир находится под неумолимой властью полярности; ни в физике, ни в химии, ни в какой бы то ни было другой науке никогда нельзя найти ни одного закона, который был бы свободен от внутренней противоположности или противоречащих принципов.

И потому физическая наука не может формулировать такие законы, которые лежат за пределами майи, ибо последняя есть подлинная структура и механизм творения. Сама природа и есть майя; с ее неисчерпаемым многообразием волей неволей приходится иметь дело естественным наукам. В своем собственном царстве она вечна и неистощима; ученые будущего проникнут лишь в некторые ее аспекты из всего безграничного разнообразия феноменов. Таким образом, наука остается вечным потоком, который не в состоянии кончиться, она действительно пригодна для того, чтобы открыть законы уже существующего и действующего космоса, но остается бессильной, когда нужно открыть создателя закона Единственного оператора. Стали известны потрясающие проявления тяготения и электричества, однако до сих пор ни один смертный не знает, что именно представляет само по себе тяготение и электричество /1/.

Подняться выше майи--эту задачу поставили человечеству пророки всех времен. Подняться выше двойственности творения, постичь единство Творца--вот что считалось высочайшей целью человекаю Тот, кто привязан к космической иллюзии, должен принять лежащий в основе ее сущности закон полярности: прилив и отлив, подъем и падение, день и ночь, удовольствие и страдание, добро и зло, рождение и смерть. Этот циклический порядок становится для человека, прошедшего через несколько тысяч человеческих рождений, болезненно монотонным, и такой человек начинает устремлять полные надежды взоры за пределы ограничений майи.

Удалить покрывало майи значит открыть тайну творения. Кто таким образом обнажает вселенную, тот только и может быть назван подлинным монотеистом. Все прочие поклоняются языческим образм. Пока человек остается в подчинении у дуальных иллюзий природы, его богиней остается янусоподобная Майа, и он не в состоянии познать еиного истинного Бога.

Мировая иллюзия проявляется в человеке как авидья, буквально "незнание", "невежество", "заблуждение". Майа, или авидья, не может быть уничтожена благодаря интеллектуальному убеждению или анализу: она исчезает единственно при помощи достижения внутреннего состояния нирвикальпа самадхи. Ветхозаветные пророки, провидцы всех времен и народов, пророчествовали, находясь в этом состоянии сознания.

Так, Езекиль говорит /2/: "И привел меня к воротам, к тем воротам, которые обращены лицом к востоку; "И вот слава Бога Израилева шла от востока, и глас Бога--как шум вод многих, и земля светилась".

Смысл этого выражения заключается в том, что йогин или пророк направляет свое сознание через божественный глаз в середине лба ("восток") в Беспредельность--и слышит там Слово, АУМ, Божественный "звук многих вод"--вибрации света, которые составляют единственную реальность творения.

Среди бесчисленных тайн космоса самая феноменальная--это свет. В противоположность звуковым волнам, распространение которых нуждается в воздухе или иной материальной среде, световые волны свободно проходят сквозь пустоту межзвездного пространства. Даже существование гипотетической среды, "эфира", являющегося, согласно волновой теории, межпланетной средой для света, может быть опровергнуто с точки зрения теории Эйнштейна; которая утверждает, что геометрические свойства пространства делают теорию эфира ненужной. В каждой из этих гипотез свет остается самым тонким, самым свободным от материальных воздействий, явлением природы.

В построениях Эйнштейна скорость света--186300 миль в секунду--господствует над всей теорией относительности, Эйнштейн математически доказывает, что пока речь идет об ограниченном человеческом уме, скорость света является единственной постоянной величиной в текучей вселенной. От единственной абсолютной величины--скорости света--зависят все человеческие стандарты пространства и времени. Последние также оказываются не столь отвлеченными и вечными, как это предполагалось до сих пор; они являются относительными и конечными факторами, приобретая свое условное качество измеримости только в соотношении с такой постоянной величиной, как скорость света.

Время, связанное с пространством, как с относительной величиной измерения, ныне сведено к присущей ему по справедливости природе; оно приняло форму просто сомнительной сущности. Несколькими взмахами пера Эйнштейн изгнал из вселенной любую фиксированную точку отсчета, любую реальность, за исключением скорости света.

В своих последних достижениях, касающихся теории единого поля, великий физик воплотил в одной математической формуле законы тяготения и электромагнетизма. Сведя космическую структуру к вариации одного закона, Эйнштей спустя много веков повторил завоевания мысли древних риши, которые провозгласили единственной плотью творения изменчивую и многоликую майю.

На основе эпохальной теории относительности возникла возможность математического исследования конечной частицы--атома. Великие ученые ныне смело утверждают не только то, что атом представляет собой более энергию, чем материю, но и то, что атомная энергия по сути разумна.

"Откровенное признание того факта, что физическая наука имеет дело с миром теней, является одним из наиболее значительных достижений,--пишет в "Природе физического мира" сэр Артур Стэнли Эддингтон.--В мире физики мы подобны людям, наблюдающим за драмой из привычных нам событий, причем эта драма исполняется в театре теней. Тень моего локтия опирается на тень стола, в то время, как тень чернил течет на тень бумаги. Все это--символы, и физик расценивает их, как символы. Затем появляется алхимик, "человеческий разум", и преобразует все эти символы... Грубо говоря: мировое вещество--это разумная материя.

С недавним изобретением электронного микроскопа появилось определенное доказательство световой природы атомов и двойственности всего мира, от которой нельзя уйти.

Газета "Нью-Йорк Таймс" напечатала следующий отчет о демонстрации электронного микроскопа перед собранием членов Американской ассоциации содействия прогремму науки:

"Кристаллическая структура вольфрама, доныне бывшая известной лишь благодаря косвенным данным рентгеновских лучей, ясно проявляется на светящемся экране. Там видны девять атомов и их правильное расположение в пространственногй решетке. Они образуют куб, в центре которого находится один атом, по одному атому так же расположено и во всех углах куба. Атомы кристаллической решетки вольфрама представляются на светящемся экране световыми точками, собирающимися в геометрический узор. На фоне этого кристаллического светящегося куба можно заметить бомбардирующие его малекулы воздуха; они имеют вид пляшущих светлых пятен, сходных с отражением солнечного луча на движущейся поверхности воды..."

"Принцип электронной микроскопии был впервые открыт в 1927 году докторами Клинтоном Дж. Дэвисом и Лестером Х. Джермером, сотрудниками лабораторий телефонной компании Белла в Нью-Йорке. они установили, что электрон обладает двойной характеристикой: он представляет собой частицу и волну /3/. Волновые качества сообщают электрону свойства света, поэтому были начаты исследования с целью найти средства "фокусирования" электронов, подобно тому, как при помощи линзы собирается в факусе свет.

Доктор Дэвисон открыл, что электрон обладает свойством Джекилл-Хайда, из чего следует, что все физические явления имеют двойственную природу. За это открытие Дэвисон получил Нобелевскую премию по физике".

"Поток знания,--пишет в своей "Таинственной вселенной" сэр Дэеймс Джинс,--ведет нас в сторону немеханической реальности; вселенная начинает походить более нагигантскую мысль, нежели на гигантскую машину".

Выводы науки двадцатого столетия звучат как страницы из древних вед.

Таким образом, человек необходимо должен на основании данной науки научиться той философской истине, что не существует материальной вселенной; основой всей структуры является майя, иллюзия. Под лучами анализа исчезает мираж ее реальности. И по мере того, как одна за другой рушатся успокаивающие ум основы физического космоса, человек как бы в тумане постигает свое идолопоклонническое отношение к миру, свое отступничество от божественной заповеди: "Да не будет у тебя других богов перед Лицом Моим". /4/

Своим знаменитым уравненпем, устанавливающим эквивалентность массы и энергии, Эйнштейн доказал, что энергия, заключенная в любой материальной частице, равна ее массе, умноженной на квадрат скорости света. При аннигиляции материальных частиц достигается освобождение внутриатомной энергии. "Смерть" материи дала рождение атомному веку.

Скорость света стала математическим стандартом, или константой, не потому, что ее абсолютная величина составляет 186300 миль в секунду. Дело в том, что ни одной материальное тело, масса которого возрастает вместе со скоростью, никогда не бывает в состоянии достичь скорости света. Данное положение можно выразить еще и иначе: только то материальное тело, масса которого бесконечна, может достичь скорости света.

Эта концепция подводит нас к закону чудесного.

Мастера, способные материализовать и дематерилизовать свои тела и другие предметы, передвигаются со скоростью света, пользуются его творческими лучами для созидания видимых форм любого физического проявления, потому что выполнили условие Эйнштейна: их масса бесконечна.

Сознание совершенного йогина без всяких усилий отождествляется не только с каким-либо ограниченным телом, но и со всей вселенной. Тяготение, будет ли то "сила Ньютона", или "проявление инерции" Эйнштейна, бессильно принудить учителя йоги проявить свое качество "веса", неотъемлемое свойство всех материальных объектов. У того, кто знает себя, как вездесущего Духа, тело более не сковано временем и пространством; его драконова темница--"сферы преград"--растворяется в мысли: "Я--ОН".

"Да будет свет! И стал свет!" В создании вселенной первым повелением Бога было вызвать к жизни ее структурную сущность--свет. И в лучах этого нематериального посредника совершаются все божественные проявления. Подвижники всех веков свидетельствуют о том, что Бог является им в виде пламени и света. "Царь царей и Владыко Владык, один лишь бессмертный, пребывающий в свете, куда ни одни человек приблизиться не может" /5/. "И очи Его как пламень огненный,--говорит нам святой Иоанн,--и лицо Его как солнце, сияющее в силе своей". /6/.

Йогин, который благодаря совершенной медитации погрузил свое сознание в сознание Творца, воспринимает всю сущность космоса как свет; для него не существует разницы между световыми лучами, составляющими воду, и световыми лучами, составляющими сущность земли. Свободный от материального сознания, свободный от трех измерений пространства и его четвертого измерения--времени--учитель йоги переносит свое состоящее из света тело с одинаковой скоростью над световыми лучами земли, воды, огня или воздуха--над ними или сквозь них.

"Итак, если око твое чисто, то все тело будет светло". /7/ Долгое сосредоточение на освобождающем духовном глазе дало йогину способность разрушить все заблуждения, касающиеся материи и ее тяготения и массы. Он видит вселенную такой, какой ее создал Господь: в сущности своей недиференцированную массу света.

Мастер в состоянии использовать свое божественное знание световых феноменов для того, чтобы внезапно сделать доступным восприятию. вездесущие атомы света. Конечная формка такой мысленной проекции, будь тот дерево, какое-нибудь лекарство, дворец или человеческое тело, определяется желанием йогина, его силой воли и способностью визуализации.

Ночью человек освобождается от эгоистических ограничений, которые днем связывают его мысль, и во время сна получает доказательство могущества своего ума. Перед ним появляются его давно умершие друзья, самые далекие страны света, воскресают сцены далекого детства!

Такое свободное и необусловленное сознание, лишь в малой степени известное всем людям в сновидениях, делается постоянным и совершенным состоянием ума святого, достигшего гармонии с Божественным. Чистый от каких-либо мотивов, пользуясь творческой волей, которой его одарил Создатель, йогин заново сочетает атомы света во вселенной так, чтобы удовлетворить любую искреннюю молитву подвижника.

"И сказал Бог: сотворим человека по Образу Нашему и подобию Нашему; и да владычествует он над рыбами морскими, и птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле" /8/.

Именно акова цель человека и всего творения: он должен подняться выше майи, как ее господин, осознавая свою власть над всем космосом.

В 1915 году, вскоре после своего вступления в орден свами, у меня было очень необычное видение. В нем резко ощущалась относительность человеческого сознания; ясно различалось единство Вечного Света по ту сторону болезненного дуализма майи. Это видение охватило меня, когда я сидел однажды утром в своей небольшой чердачной комнате в отцовском доме на Гурпар-Роуд. В Европе уже несколько месяцев бушевала война, и я печально размышлял об этой чудовищной вакханалии смерти.

Когда я закрыл глаза в медитации, мое сознание внезапно перенеслось в тело капитана военного корабля. Воздух раскалывался от грохота пушек, береговые батареи обменивались залпами с кораблем. Огромный снаряд попал в пороховой склад, разорвал и корабль на части. Вместе с несколькими матросами, оставшимися в живых. я прыгнул в воду.

С бешено колотящимся сердцем я благополучно достиг берега. Но, увы! шальная пуля закончила свой быстрый полет в моей груди. Со стоном я упал на землю. Мое тело было парализовано, и все же я ощущал его, подобно осознанию ноги во сне.

"Наконец и меня настигла таинственная поступь смерти!"--подумал я. Испустив последний вздох, я был готов погрузиться в бессознательное состояние, как вдруг оказалось, что я сижу в позе "лотос" в своей комнате на Гурпар-Роуд.

Когда я начал радостно ощупывать вновь обретенное тело и не нашел никакой пулевой раны в груди, из моих глаз полились истерические слезы. Я двигался взад и вперед, делая вдохи и выдохи, чтобы удостовериться в том, что я жив. Но среди этой радости я почувствовал, как мое сознание перенеслось к мертвому телу капитана на окровавленном берегу. Мой ум охватило крайнее смятение.

--Господи,--взмолился я,--жив я или умер?

Весь горизонт наполнился ослепительным светом. Мягко дрожащая вибрация выразила себя в словах:

"Что общего у жизни и смерти со светом? Я сотворил тебя по образу Моего Света. Относительные понятия жизни и смерти принадлежат космическому сну. Угляди свою бессонную сущность! Проснись, Мой сын, проснись!"

Совершая очередные шаги в пробуждении человеческого сознания, Господь вдохновляет ученых на раскрытие--в должное время и в должном месте--тайн Его творения. Многие современные открытия помогают человеку постичь космос, как различные выражения одной силы--света, ведомого Божественным разумом. Чудеса кинематографа, радио, телевидения, радара, фотоэлементов, всевидящего "электрического глаза", атомной энергии,--все они основаны на электромагнитной природе света.

Кинематографическое искусство в состоянии изобразить на экране любое чудо. С точки зрения зрителя нет пределов чудесам, получаемым благодаря фотографическим трюкам. Можно показать человека в виде прозрачного астрального тела, выходящего из грубой физической формы; он сможет ходить по воде, воскрешать мертвых, изменять течение естественного хода событий, вызывать перетурбации времени и пространства. Фотографии может смонтировать по своему желанию любые, самые фантастические образы, мастер оперирует так же с подлинными световыми лучами.

Кинематографические картины со своими жизнеподобными образами иллюстрируют многие истины, касающиеся процесса творения. Космический Режиссер написал Свой собственный сценарий и вывел на сцену замечательный состав исполнителей, который идет веками. Из темной будки Вечности Он шлет Свои лучи сквозь ленты сменяющих друг друга веков--и картины возникают на заднике Театра Жизни.

Как кинематографические образы кажутся реальными, но на деле это лишь сочетания света и тени, различные формы во вселенной являются иллюзорными видами жизни, видимостью. Планетные сферы с их бесчисленными видами жизни--не что иное, как фигуры на экране божественного кинематографа. Эти проходящие картины проецируются на экран бесконечности творческим лучом; в показаниях пяти человеческих чувств они преобретают временную реальность.

Зрители кино, взглянув вверх, могут увидеть, что все образы на экране являются через посредство одного, не содержащего образов луча света. Подобным же путем многоцветная драма вселенной исходит из одного единственного белого луча--Космического Источника. С непостижимой изобретательностью Божественный Разум ставит сверхколоссальные постановки для своих детей, делая последних актерами и зрителями своего планетарного театра.

Однажды я зашел в кинематограф, чтобы посмотреть кинохронику, посвященную европейским театрам войны. Запад все еще был охвачен первой мировой войной; и кадры кинохроники передавали картины гибели людей с таким реализмом, что я оставил театр с тяжелым сердцем.

--Господи!--взмолился я.--Почему Ты допускаешь такие страдания?

К моему величайшему изумлению, я немедленно получил ответ в виде образа, изображавшего поле сражения европейской войны. Это видение было так наполнено образами мертвых и умирающих, что зрелище по своей свирепости превосходило содержание кинохроники.

"Смотри внимательно!--говорил моему внутреннему слуху мягкий Голос.--Ты увидишь, что эти сцены, которые сейчас разыгрываются во Франции, есть не что иное, как представления волшебного фонаря. Это--космическая картина, столь же реальная и сколь и нереальная, как кинохроника, которую ты только что видел--игра в игре".

Но мое сердце еще не было успокоено, и Божественный Голос продолжал:

"Творение--это и свет и тень; иначе не будет возможна ни одна картина. Добро и зло майи должны всегда сменять друг друга, и если бы радость была непрестанной в этом мире, пожелал бы человек когда-нибудь иного? Без страдания он едва ли вспомнил бы о том, что покинул свое вечное жилище. Боль толкает к воспоминаниям, и ускользнуть от нее можно только путем мудрости. Трагедия смерти нереальна; те, кого она повергает в трепет, подобны невежественному актеру, который умирает от страха на сцене, когда в него стреляют холостым патроном. Мои сыновья--это дети света, не для них вечный сон иллющии, они никогда не станут спать, погруженные в заблуждение".

Хотя я прочел каракули в свитках майи, они не делали мне такого глубокого прозрения, которое пришло с этим личным переживанием, сопровождающимся словами утешения. Ценности, которых придерживается человек, коренным образом меняютс, когда он в конце концов убеждается в том, что все творение--это лишь грандиозная живая картина, а его собственная реальность лежит не в ней, а над ней.

Кончив писать эту главу, я сел на кровати в позе "лотос"; две прикрытые лампы освещали комнату слабым светом. Подняв глаза вверх, я заметил, что потолок испешрен небольшими огоньками горчичного цвета, которые искрились и дрожали, блистая небывалым светом. Мириады тончайших лучей, как дождевые струи, образовали тончайший пучок, безмолвно изливавшийся на меня.

Мое физическое тело сейчас же потеряло свою плотность и превратилось в астральную структуру. Я почувствовкал, что плаваю в воздухе. Потерявшее вес тело, едва касаясь кровати. слегка покачивалось то вправо, то влево. Я осмотрелся: мебель и стены оставались на своих местах, но число крошечных пятен света настолько возросло, что потолок стал невидим. Я был поражен.

"Вот механизм космической драмы,--заговорил голос откуда-то из недр самого света.--Лучи, струящиеся на белый экран, из простыней твоей кровати, создают образ твоего тела. Гляди, твоя форма--это не что иное, как свет!"

Я смотрел на свои руки и двигал ими во все стороны, но не мог ощутить их веса. Меня затопил экстатический восторг. Мое тело как бы расцвело на стебле космического света; оно казалось божественным произведением лучей, струившихся из проекционной камеры кинематографа и проявлявшихся на экране в виде образов.

Долго взирал я на эту живую картину своего тела в полумраке театра собственной спальни. До этого у меня было много видений, но ни одно не было столь необычным. Когда иллюзия плотного тела совершенно рассеялась, и я глубоко осознал, что сущность всех вещей--это свет; я поднял глаза к пульсирующему потоку жизнетронов и заговорил с мольбой:

--О, Божественный Свет, поглоти в себя этот мой смиренный телесный образ, подобно тому, как Илия был взят на небеса в огненной колеснице! /9/.

Моя мольба, по-видимому, сильно удивила Высшую Силу: луч света исчез, тело мое обрело свой нормальный вес и опустилось на кровать. Рой огоньков на сверкающем потолке померк и исчез. Очевидно, для меня еще не наступило время покинуть эту землю.

"Кроме того,--подумал я философски,-- Илия, возможно, был недоволен моей самонадеянностью!"

Примечания к главе 30.

/1/ Великий изобретатель Маркони следующим образом выразился о недостаточности науки в вопросах конечных реальностей: "Наука абсолютна неспособна разрешить проблему жизни. Этот факт на деле должен был бы испугать нас, если бы на свете не существовало веры. Тайна жизни поистине представляет собой самую неотложную проблему; эта проблема--наиболее неотложная из всех, когда-либо поставленная человеческой мыслью".

/2/ Езекиль, 43 (1, 2).

/3/ То есть является одновременной материей и энергией.

/4/ Кн. Исход XX, 3 (12); Бытие 1, 3.

/5/ Тимофею VI 15--16 "Ни один человек", т. е. ни один смертный, подвластный майе.

/6/ Откровение 1, 14--15.

/7/ Мтф. VI, 22.

/8/ Бытие I, 27.

/9/ Вторая Книга Царств, II, II

Глава 31. Беседа со святой матерью.

--Почтенная мать, еще во младенчестве я получил пророческое благословение вашего супруга. Он был гуру мое собственного гуру Шри Юктешвара и моих родителей. Будьте поэтому благосклонны ко мне и соблаговолите рассказать несколько случаев из вашей священной жизни.

Я обратился к Шримати Каши Мони, спутнице жизни Лахири Махасайа. Попав на короткое время в Бенарес, я исполнил свое давнишнее желание посетить эту почтенную женщину.

Она приветливо приняла меня в доме Лахири Махасайа, который находился в той части Бенареса, что называется Гарудешвар Мохулла. Хотя ей было уже немало лет, она напоминала расцветший лотос и источала аромат духовности. Это была женщина среднего роста, со светлой кожей и изящной шеей, с большими блестящими глазами.

--Привет тебе, сын мой! Пройдем наверх!

Каши Мони провела меня в очень небольшую комнату, где она жила некоторое время со своим мужем. Я ощутил великую честь от зрелища того святого места, где несравненный учитель снизошел до принятия на себя роли в человеческой драме супружества. Добрая хозяйка указала мне на мягкое сиденье подле нее.

"Это произошло за несколько лет до того, как я поняла божественную сущность моего мужа,--начала она.--Однажды ночью в этой самой комнате у меня был яркий сон. Блистающие славой ангелы парили надо мной в невообразимом величии. Зрелище было настолько реальным, что я сейчас жэе проснулась; странным образом комната оказалась окутанной ослепительным светом.

Мой муж в позе "лотос" парил в центре комнаты, окруженный ангелами. Исполненные достоинства в своей мольбе, они поклонялись ему, сложа руки.

Бемерно удивленная, я была уверена в том, что все еще вижу сон.

--Женщина,--произнес Лахири Махасайа,--сейчас ты не спишь. Отныне и навеки оставь свои иллюзии.

Он мягко опустился на пол. Я распростерлась у его ног.

--Учитель,--воскликнула я,--вновь и вновь склоняюсь перед тобой! Простишь ли ты мне то, что я считала тебя своим мужем? Я умираю от стыда, поняв, что оставалась спящей возле того, кто пробужден к божественной жизни. С этой ночи ты более не будешь моим мужем--ты станешь моим гуру. Не примешь ли ты мою ничтожную личность в качестве ученицы? /1/.

Учитель мягко коснулся моего плеча.

--Встань, святая душа, ты принята!--И он повернул меня к ангелам.--Поклонись по очереди каждому из этих святых существ.

После того, как я закончила свое смиренное коленопреклонение, голоса ангелов зазвуали вместе подобно хору древних писаний:

--Благословенна и ты, супруга божественного существа! Мы приветствуем тебя!--Они склонились к моим ногам--и вдруг их блистающие формы исчели, а в комнате стало темно.

Мой гуру спросил меня, желаю ли я получить посвящение в крийа-йогу.

--Конечно,--отвечала я.--Мне так жаль, что я не получила этого благословения в более ранний период совей жизни.

--Тогда еще не пришло время,--успокоительно улыбнулся Лахири Махасайа.--В безмолвии я помог тебе переработать большую часть твоей кармы. Теперь когда ты желаешь посвящения, ты к нему готова.

Он коснулся моего лба. Там появились массы крутящегося света. Сияние постепенно приняло форму опалово-голубого духовного глаза, окаймленного золотисным блеском, в центре находилась белая пятиконечная звезда.

--Проникни своим сознанием сквозь звезду в царство беспредельного,--послышался голос гуру, в котором звучали новые нотки, подобно струящейся где-то в отдалении музыке.

Видение за видением как волны разбивались о берега моей души. Эти панорамные сферы в конце концов растворились в море блаженства. Я потеряла себя в нескончаемой благодати. Когда через несколько часов я вернулась к осознанию этого мира, учитель дал мне технику крийа-йоги.

С той ночи Лахири Махасайа никогда более не спал в моей комнате. С этого времени он вообще перестал спать. Днем и ночью он оставался в передней комнате на нижнем эатже, окруженный своими учениками".

Почтенная женщина погрузилась в молчание. Понимая необычность ее взаимоотношений с возвышенным йогином, я все же рискнул попросить ее вспомнить что-нибудь еще.

"Ты жаден, сын мой. Тем не менее ты получишь еще один рассказ.--Она застенчиво улыбнулась.--Я покаюсь в грехе против мужа, ставшего для меня гуру. Через несколько месяцев после посвящения я начала чувствовать себя покинутой. Мне казалось, что муж пренебрегает мною Как-то утром Лахири Махасайа вошел в эту комнату: ему нужно было написать статью. Я быстро последовала за ним. Под властью нелепого возбуждения я обратилась к нему с некоторой едкостью:

--Вы тратите все свое время на учеников. А как же ваши обязанности перед женой и детьми? Мне жаль, что вы не интересуетесь как заработать для семьи побольше енег.

Учитель бросил на меня мгновенный ызор и... исчез! Охваченная благоговейным страхом, я услышала голос, зазвучавший со всех сторон:

--Разве ты не видишь, что все--это ничто? Как может такое ничто. как я, добывать для тебя богатство?

--Гуруджи,--заплакала я,--я умоляю вас о прощении миллион раз! Мой грешный взор не видит вас более. Пожалуйста, явите свою священную форму.

--Я здесь!--послышался с высоты ответ. Взглянув вверх. я увидела, что учитель материализовался в воздухе и его голова касается потолка. Глаза блистали ослепительным огнем. Вне себя от страха я с рыданиями упала к его ногам, когда он мягко опустился на пол.

--Женщина,--сказал он,--ищи божественного богаства, а не ничтожную земную мишуру. После того, как ты приобретешь внутреннее богаство, ты увидишь, что внешнее благополучие всегда появится само собою.--Далее он прибавил:--Один из моих духовных сыновей обеспечит тебя.

Слова гуру сбылись на деле: один из учеников, действительно завещал нашей семье значительную сумму".

Я поблагодарил Каши Мони за ее удивительные воспоминания /2/. На следующий день я снова посетил ее дом и в течение нескольких часов наслаждался философской дискуссией с Тинкури и Дукури Махири. Эти два святых сына великого йогина Индии неукоснительно следовали указанному им идеалу. Оба они были красивые, высокие, крепкие мужчины с длинными бородами, приятными голосами и старомодной вежливостью в поведении.

Жена Лахири Махасайа не была его единственной ученицей: у него насчитывалось несколько сот других , в их числе и моя мать. Одна из учениц попросила фотографию учителя. Он вручилее, заметив ей: "Если ты примешь этот подарок как талисман, то так оно и будет; в противном случае он окажется просто портретом".

Через несколько дней случилось так, что эта женщина и невестка Лахири Махасайа читали "Бхагавад-Гиту" за столом, над которым висела фотография гуру. Внезапно разразилась сильнейшая буря с грозой.

--Лахири Махасайа, защити и спаси нас!--женщины преклонили колени перед портретом. Молния ударила в книгу, лежавшую на столе; обе женщины остались невредимы.

--Я почувствовала себя так, как если бы вокруг меня возникла одежда из льда и предохранила меня от невыносимой жары,--рассказывала потом ученица.

Лахири Махасайа совершил два чуда с другой своей ученицей по имени Абхойа. Однажды она с мужем, калькуттским адвокатом, отправились в Бенарес посетить учителя. Но их экипаж задержался в пути из-за бесчисленных остановок на улицах. Они прибыли на главную станцию Хоура лишь тогда, когда поезд, отходивший в Бенарес, уже дал свисток отправления.

"Лахири Махасайа, умоляю тебя остановить поезд!--безмолвно молилась она.--Я не смогу вынести, если придется отсрочить посещение еще на день!"

Колеса пыхтящего поезда продолжали вертеться; они вертелись все сильнее, но поезд не двигался. Машинист и пассажиры высыпали на платформу, чтобы посмотреть на это необыкновенное явление. В этот момент железнодорожный служащий, англичанин, приблизился к Абхойе и ее мужу и сам предложил им свои услуги, что было беспрецендентным случаем: "Бабу,--сказал он,--давайте мне деньги, я куплю вам билеты, а вы идите в вагоны".

И как только супруги сели на места и получили свои билеты, поезд медленно тронулся. Машинист и пассажиры поспешно влезли в вагоны, так и не поняв, почему поезд остановился и почему он теперь двинулся вперед.

Прибыв в дом Лахири Махасайа в Бенарес, Абхойа безмолвно распростерлась перед учитилем и попыталась коснуться его ног.

--Успокойся, Абхойа,--сказал он.--Как ты любишь тревожить меня! Как будто нельзя было приехать другим поездом!

Абхойа посетила Лахири Махасайа. На сей раз она просила его помочь уже не с поездом, а с аистом.

--Я прошу вас благословить моего девятого ребенка,--говорила она.--Я хочу, чтобы он жил. У меня родилось восемь детей, но все они умирали после рождения.

Учитель сочувственно улыбнулся:

--Ребенок, которого ты ждешь, не умрет. Пожалуйста, тщательно следуй моим наставлениям. Ночью у тебя родится девочка. Следи за тем, чтобы масло в светильнике горело до самого рассвета. Не засни и не дай светильнику погаснуть.

В самом деле, у Абхойи родилась дочь. Как и предвидел всезнающий гуру, роды кончились ночью. Мать велела няне наполнить светильник маслом. Обе женщины старательно следили за светильником до самого утра, но в конце концов заснули. И вот масло почти полностью выгорело, так что огонек едва-едва мерцал. Вдруг раздался сильный стук. Дверь в спальню отворилась, так как крючок снялся с пробоя. Женщины в испуге проснулись. Их изумленному взору предстала форма Лахири Махасайа.

--Смотри, Абхойа, огонь почти погас!--Он указал на светильник, который няня поспешила вновь наполнить маслом. Когда светильник вновь ярко вспыхнул, учитель исчез. Дверь закрылась, и крючок лег в пробой без всякого видимого на него воздействия.

Девятый ребенок Абхойи выжил. В 1935 году я наводил о ее дочери справки, и она была еще жива.

Один из учеников Лахири Махасайа, почтенный Кали Кумар Рой, сообщил мне много захватывающих подробностей своей жизни вблизи учителя:

"Часто я гостил в его доме в Бенаресе по несколько недель,--рассказывал мне Рой.--Я заметил, что в тишине ночей в доме появлялись многочисленный святые подвижники и отшельники--данда свами /3/, которые приходили, чтобы посидеть у ног гуру. Иногда они устраивали дискуссии на философские темы или обсуждали проблемы медитации. К утру высокие гости уходили. И во время своих посещений я обнаружил, что Лахири Махасайа никогда не спит.

В ранний период знакомства с учитилем,--продолжал Рой,--мне пришлось столкнуться с противодействием своего начальника, убежденного материалиста.

--Я не желаю, чтобы у меня работали религиозные фанатики,--бывало усмехался он.--Если я когда-нибудь встречусь с вашим шарлатаном-гуру, я скажу ему несколько слов, которые он надолго запомнит.

Но и эта угроза не прервала моих ежедневных визитов. Я почти каждый вечер проводил в присутствии гуру. Однажды вечером начальник последовал за мной и бесцеремонно ворвался в гостинную. Без сомнения, он собирался осуществить свою угрозу. Но как только он уселлся, Лахири Махасайа обратился к группе, в которой было около двенадцати его учеников:

--Хотите, я покажу вам одну картину?

Когда мы утвердительно закивали головами, он приказал затемнить комнату.

--Сядьте в круг друг за другом,--сказал он далее,--положите свои руки на глаза того, кто сидит перед вами.

Я не удивился, когда мой начальник тоже исполнил приказание, хотя и сделал это неохотно. Через несколько минут Лахири Махасайа спросил нас, что мы видим.

--Господин,--ответил я,--появилась какая-то красивая женщина. Она одета в сари с красной каймой и стоит у латании.

Остальные ученики описали то же самое. Тогда учитель обратился к моему начальнику:

--А вы узнаете эту женщину?

--Да,--отвечал тот, борясь, очевидно, с незнакомыми его природе эмоциями.--Я глупо трачу на нее деньги, хотя у меня есть хорошая жена. Мне стыдно за те побуждения, которые привели меня сюда. Простите! Не могли бы вы принять меня к себе в ученики?

--Если в течение шести месяцев вы будете вести строго моральную жизнь, я приму вас,--сказал учитель. Затем он прибавил:--иначе я не могу этого сделать.

В течение трех месяцев мой начальник воздерживался от искушений, но в конце концов он возобновил прежние отношения с этой женщиной. Спустя еще два месяца он умер. Тогда я понял завуалированное пророчество гуру о том, что он не сможет иницировать просящего.

У Лахири Махасайа был весьма известный друг, свами Трайланга; молва утверждала, что ему более трехсот лет. Часто оба йогина сидели вместе, погрузившись в медитацию.

Слава Трайланги была столь велика, что лишь очень немногие индусы решились бы отрицать достоверность любого рассказа о его невероятных чудесах. Если бы Христос вернулся на землю и прошел по улицам Нью-Йорка, демонстрируя свои божественные силы, Он вызвал бы среди народа такой же страх и такое же благоговение, какие вызывал Трайланга, проходя по людным переулкам Бенареса. Это был один из сидхов, совершенных существ, которые сделали Индию недоступной разрушительному действию времени.

Много раз люди видели, как свами пил без всякого вреда для себя самые смертельные яды. Тысячи людей,--некоторые из них живы и поныне,--видели, ак Трайланга сидел целыми днями на поверхности реки или оставался в течение очень долгого времени под водой. В Бенаресе привыкли к зрелищу неподвижного тела свами на голых камнях, полностью открытого для воздействия беспощадного индийского солнца.

Своими подвигами Трайланга сремился научить людей тому, что человеческая жизнь зависит не от наличия кислорода или иных условий и предосторожностей. Находился ли великий учитель на воде или под нею, подвергалось ли его тело жестоким солнечным лучам или нет,--он доказывал, что живет божественным сознанием, и смерть не имеет над ним власти.

Йогин являл собою образец не только духовного, но и физического величия. Вес его превосходил триста фунтов; по фунту на каждый год жизни. К тому же он ел очень редко, и это обстоятельство казалось еще более непонятным. Однако учитель йоги с легкостью игнорирует все обычные правила здоровья, когда имеет в виду какую-нибудь особую цель, нередко слишком тонкую и известную только ему самому.

Великие святые обладают способностью прозрения сквозь космические сновидения майи. Они понимают, что это мир--лишь идея Божественного Разума; и поэтому могут делать со своим телом все, что угодно, ибо знают, что оно представляет собою не что иное, как доступную для манипулирования форму сгущенной или замерзшей энергии. Хотя ученые-физики ныне поняли, что материя--это просто сгустившаяся энергия, им далеко до просветленных учитилей йоги, победоносно прошедших путь от теории к практике в области контроля над материей.

Трайланга всегда ходил совершенно обнаженным. Полиция Бенареса сталкивалась с неразрешимыми проблемами, когда появлялся этот большой ребенок, ибо простодушный свками, подобно Адаму и райскому саду, даже не замечал своей наготы. Однако для полиции она была слишком заметной. Пришлось без лишних церемоний отправить свами в тюрьму. Но тут получился всеобщий конфуз: вскоре громадное тиело Трайланга в своей обычной наготе появилосьна тюремной крыше. Его камера оказалась тщательно запертой, и было непонятно, как ему удалось покинуть ее.

Недоумевающие блюстители порядка еще раз выполнили свой долг. На сей раз перед камерой свами поставили часового. Но сила опять отступила перед правом: вскоре великого учителя снова увидели на крыше, где он совершенно бесстрастно совершал свою обычную прогулку.

Богиня правосудия носит на глазах повязку; в случае с Трайлангой потерявшая голову полиция решила последовать ее примеру.

Великий йогин обычно хранил безмолвие /4/. Несмотря на свою круглую физиономию и огромный, бочкообразный живот, Трайнланга ел только в редких случаях. Побыв несколько недель без пищи, он прекращал пост, схедал горшок кислого молока, который ему подносили его поклонники. Какой-то скептик решил однажды разобрачить Трайлангу как шарлатана. Он поставил перед ним большое ведро свежегашеной извести в растворе, обычно употребляемом при побелке.

--Учитель,--сказал материалист с притворным уважением за которым была скрыта насмешка,--я принес вам кислого молка, выпете его, пожалуйста.

Трайланга без колебаний выпил до последней капли несколько литров обжигающей жидкости. Спустя минуту злодей в агонии упал на землю.

--Помогите, свами, помогите!--завопил он.--Я весь горю! Простите мне это злое испытание!

Великий йогин нарушил свое обычное молчание.

--Насмешник,--промолвил он,--предлагая мне яд, ты не чувствовал, что моя жизнь едина с твоей жизнью. И если бы не мое знание того, что Бог присутствует в моем желудке, как и в каждом атоме творения, известь убила бы меня. Теперь, когда ты знаешь божественный закон возвратного удара, никогда более не устраивай таких шуток над кем бы то ни было.

Грешник, исцеленный словами Трайланги, заковылял прочь.

Обратный удар не был следствием хотения учителя. Он явился результатом действия закона справделивости /4/, который охватывает даже самые дальние галактики. Для человека, подобного Трайланге, достигшего богопознания, этот закон проявляется моментально, ибо такой человек навсегда изгнал все противоречащие друг другу устремления "я".

Вера в существование автоматического закона справедливости,--нередко проявляющегося совершенно неожиданно, как то было в случае с Трайлангой и его возможным убийцей,--коренилась в человеческом сознании с давних пор. "Мне отмщение. Я воздам, говорит Господь" /5/. Какая нужда в невеликих ресурсах? Вселенная сама позаботится о необходимом возмездии.

Недалекие умы не верят в существование божественной справедливости, любви, всезнания и бессмертия, "Туманные догадки писаний". Равнодушие к космической драме пораждает цепь радо или поздно приводящих к Пробуждению.

Всмемогущество этого закона рождено Христом, когда во время триумфального въезда в Иирусалим, ученики и толпы народа кричали от радости и возглашали: "Мир в небесах" и "Осанна в вышних!", некоторые фарисеи жаловались на такое недостойное зрелище. "Учитель,--протестовали они,--запрети своим учинекам".

Иисус же ответил, что если ученики и замолкнут, "камни возопиют" /6/. Этим ответом он указал, что божественная справедливость--это не фигуральная абстракция; что человек, исполненный душевногг мира, даже если у него вырвут с корнем язык, все же найдет слова и защиту в недрах творения, в космическом порядке.

"Не думаете ли вы,--говорил Иисус,--заставить замолчать люддей, исполненных духовного мира? С таким же успехом вы можете пытаться заглушить голос Бога, славу и вездесущее бытие которого воспевают даже камни! Хотите потребовать от людей, чтобы они не праздновали мир на небесах? Чтобы они собирались толпами только в случае войны на земле? Тогда, о фарисеи, готовьтесь превозмочь самые основы мирового порядка, ибо не только слабые люди, но камни или земля, огонь и воздух восстанут против вас, дабы свидетельствовать о божественной гармонии".

Благодать йогина во Христе Трайланги была однажды ниспослана моему саджо мама (дяде по линии матери). Как-то утром дядя увидел учителя среди толпы поклонников в одном из гхатов Бенареса. Ему удалось приблизиться к Трайланге и смиренно коснуться ног йогина. Дядя с изумлением обнаружил, что при этом мгновенно исцелился от тяжелого хронического заболевания /7/.

Из всех учеников великого йогина в живых осталась только его ученица Шанкари Май Джью, дочь одного из учеников Трайланги; она получила подготовку от свами с самого раннего детства. Сорок лет она жила в уединении гималайских пещер около Гадринатха, Кедарнатха, Амарнатха и Пасупатинатха. Брахмачарини (женщина-аскет) родилась в 1826 году, и сейчас ей давно уже перевалило за сто лет. Однако внешне она еще не стара: она сохранила черные полосы, ослепительно белые зубы и поразительную энергию. По прошествии нескольких лет она покидает свое уединение, чтобы присутствовать на мела и других религиозных праздниках.

Эта святая женщина нередко посещала Лахири Махасайа, она вспоминала, как однажды в Баракхпурской части Калькутты, когда она сидела подле Лахири Махасайа, его великий гуру Бабаджи спокойно вошел в комнату и разговаривал с ними обоими.

Однажды в Веранаси Трайланга отказался от своего обычного безмолвия, чтобы публично воздать почести Лахири Махасайа. Какой-то ученик Трайланги возразил:

--Господин,--сказал он,--почему вы, свами отказавшийся от мира, оказываете такое уважение домохозяину?

--Сын мой,--ответствовал Трайланга,--Лахири Махасайа подобен божественному котенку, который остается всюду куда бы ни поместила его Космическая Мать. Выполняя свой долг в роли мирянина, он достиг того же совершенства в самопознании, к которому я пришел отказавшись от всего, даже от набедренной повязки!

Примечание к главе 31.

/1/ "Он только для Бога, она для Бога в нем"--Мильтон

/2/ Почтенная мать скончалась в Бенаресе в 1950 году.

/3/ Члены одного из монашеских орденов, носящие ритуальный бамбуковый жезл "Брахма-данда", или "жезл Брахмы", символизирующий позвоночным столбом человека.

/4/ Он был муни, монахом, следующим мауна, духовной тишине. Его нудизм--это дигамбарас--практика "одетых небесами" поклонников Шивыц, Господа, который владеет ничем, а значит всем.

/5/ Послание к римлянам XII, 19.

/6/ Евангелие от Луки XIX, 37--40.

/7/ Жизнь Трайланги и других великий учителей напоминает нам о словах Иисуса: "Уверовавших же будут сопровождать многие знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить на новых языках;

Будут брать змей, и если смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и те будут здоровы". (Марк XVI, I, 17--18).

стр. 1 (после стр 277). Глава 32. Воскрешение Рамы из мертвых.

"Был болен некто Лезарь... Иисус, услышав то, сказал, эта болезнь не к смерти, но к славе Божие, да прославится через нее Сын Божий" /1/.

Как-то солнечным утром Шри Юктешвар на балконе своей серампурской обители объяснял христианское Священное Писание. Кроме нескольких его учеников там находился и я с группой своих учеников из Ранчи.

"В этом отрывке Иисус называет себя Сыном Божиим. Хотя Он поистине был един с Божественным, это выражение имеет более глубокое, неличностное значение,--объяснял мой гуру,--ибо "Сын Божий"--это Христос, или Божественное Сознание в человеке. Ни один смертный не в состоянии прославить Бога. Единственная почесть, которую человек может воздать Богу--это искать Его; человек не может прославить Абстракцию, которую он не знает. "Слава", или нимб вокруг головы святых, является символическим свидетельством способности воздать должное Богу".

Шри Юктешвар продолжал чтение изумительной истории о воскрешении Лазаря. В заключении, держа на коленях открытое Евангелие, он сказал с торжественным выражением на лице:

"И я имел счастье узреть подобное чудо. Лахири Махасайа воскресил одного из моих друзей".

Сидевшие около меня юноши начали улыбаться, выказывая живой интерес. Да и во мне самом было еще много мальчишеского, и я получал истинное наслаждение не только от философских рассуждений учителя, но, и от любого рассказа, который мне удавалось вытянуть из Шри Юктешвара о его необыкновенных переживаниях в присутствии его гуру.

"Мы с Рамой были неразлучными друзьями,--начал учитель.--Он был застенчив и нелюдим, а потому предпочитал посещать школу нашего гуру Лахири Махасайа только в часы между полуночью и рассветом, когда исчезала толпа дневных посетителей. Так как я был ближайшим другом Рамы, он повторял мне многие из своих глубоких духовных переживаний. Я черпал вдохновение в нашей идеальной дружбе".

Гуру погрузился в воспоминания, и лицо его прояснилось.

"Неожиданно Рама подвергся суровому испытанию,--продолжал Шри Юктешвар.--Он заболел азиатской холерой. Поскольку наш учитель никогда не возражал против услуг врачей, особенно в случаях тяжелых заболеваний, к Раме вызвали двух специалистов. Среди безумной суматохи, связанной с уходом за тяжело больным другом, я настойчиво молился Лахири Махасайа о помощи. Выбрав свободную минуту, я помчался к нему домой и, всхлипывая, рассказал всю историю.

--Раму лечат доктора. Он будет здоров,--вечело улыбнулся гуру.

С легким сердцем возвратился я к постели друга, но нашел его в состоянии агонии.

--Он проживет не более одного или двух часов,--сказал мне один из врачей с жестом отчаяния. Еще раз я поспешил к Лахири Махасайа.

--Доктора--добросовестный народ,--вечело возразил гуру.--Я уверен, что Рама выздоровеет.

В доме Рамы уже не было докторов: оба они ушли. Один из них оставил для меня записку: "Мы сделали все, что смогли, но этот случай безнадежен".

В самом деле, мой друг являл собой картину умирающего человека. Я не мог себе представить, чтобы слова Лахири Махасайа оказались ошибочными, однако вид Рамы, быстро приближающегося к смертной черте, вызвал в моем уме мысль: "Все кончено!"... И вот так, переходя от крайности отчаяния к надежде, я ухаживал за другом, стараясь сделать все, что было в моих силах. Внезапно он поднялся и воскликнул:

--Юктешвар, беги к учителю и скажи ему, что меня уже нет. Попроси его благословить мое тело перед последними обрядами.

С этими словами Рама тяжело вздохнул и испустил дух.

Я плакал у его ложа целый час. Он всегда так любил спокойствие, и вот теперь достиг крайнего предела--покоя смерти. Вошел другой ученик, и я попросил его остаться в доме до моего возвращения. В полузабытьи я опять поплелся к гуру.

--Как здоровье Рамы?--Лицо Лахири Махасайа освещала улыбка.

--Господин, вы скоро увидите, в каком он состоянии--вспылил я.--Через несколько часов вы увидите как его тело понесут в крематорий.

И я упал на землю, громко застонав.

--Юктешвар, возьми себя в руки! Сядь спокойно и медитируй!

Гуру погрузился в самадхи. День и ночь прошли в нерушимом безмолвии; я безуспешно старался восстановить внутренний мир.

На рассвете Лахири Махасайа сочувственно взглянул на немя:

--Я вижу, что ты все еще взволнован. Почему ты не объяснил мне вчера, что ждешь от меня ощутимой помощи? Ты хотел, чтобы я дал Раме какое-нибудь лекарство?

Учитель кивком головы указал на лампу в виде кубка, наполненную нечищенным касторовым маслом.

--Набери немного масла из лампы в пузырек и вылей в рот Рамы семь капель.

--Господин,--взмолился я,--он мертв со вчерашнего дня! Зачем ему теперь масло?

--Ничего, сделай то, что я говорю!

Радостное настроение гуру было для меня непонятным, ибо я все еще находился под впечатлением горестной утраты. Отлив немного масла из лампы, я отправился к дому Рамы.

Тело моего друга было охвачено трупным окончанием. Не обращая внимания на его ужасное состояние, я открыл губы оказательным пальцем, затем при помощи левой руки и пробки мне удалось накапать масло поверх стиснутых зубов. Когда седьмая капля коснулась холодных губ, Рама задрожал всем телом. Его мышцы с головы до ног вибрировали, и он чудесным образом сел на ложе.

--Я видел Лахири Махасайа в сияющем свете,--воскликнул Рама,--он светился как солнце. "Встань, отбрось сон,--велел он,--и приходи ко мне вместе со своим другом Юктешваром!"

Я не мог поверить своим глазам, видя, что Рама сам оделся. Он оказался достаточно сильным после роковой болезни для того, чтобы дойти пешком до дома Лахири Махасайа. Там он простерся перед гуру со словами благодарности.

Учитель был само веселье. Он лукаво подмигнул мне:

--Юктешвар,--сказал он,--теперь ты, конечно будешь носить всегда пузырек с касторовым маслом. Когда ты увидишь труп, лишь воспользуйся маслом. Что же, семь капель касторового масла, несомненно, разрушат силу Ямы /2/.

--Гуруджи, вы смеетесь надо мной! Я не понимаю. Объясните, пожалуйста, в чем моя ошибка.

--Дважды говорил я тебе, что Рама выздоровеет, однако ты не мог полностью поверить мне,--объяснил Лахири Махасайа.--Я не хотел сказать, что доктора могут исцелить его, я сказал только, что они присматривают за ним. Я не желал вмешиваться в дела врачей, ведь им тоже нужно жить.

Голосом, венящим от радости, гуру добавил: "Всегда знай, что всемогущий Параматман /3/ может исцелить любого человека с доктором или без него!"

--Я вижу свою ошибку,--промолвил я покаянно.--Теперь я убедился, что простое ваше слово связано со всей Вселенной".

Когда Шри Юктешвар закончил этот внушающий благоговение рассказ, один из юных учеников Ранчи задал вопрос, вполне понятный в устах ребенка:

--Господин,--сказал он,--но зачем же ваш гуру послал касторовое масло?

--Дитя, применение масла не имело особого значения. Поскольку я ожидал чего-нибудь материального, Лахири Махасайа избрал стоявший вблизи светильник с касторовым маслом в качестве объективного символа, чтобы пробудить во мне большую веру. Учитель позволил Раме умереть из-за моих частичных сомнений. Но божественный гуру знал, что раз он предсказал выздоровление ученика, ему придется избавить Раму даже от такого необратимого явления, как смерть!

Затем Учитель подозвал меня ближе.

--Йогананда,--промолвил он с необычайной серьезностью,--с самого рождения тебя окружали ученики Лахири Махасайа. Великий учитель провел возвышенную жизнь в частичном уединении и совсем не хотел создавать какую-либо организацию вокруг своего учения. Тем не менее, он сделал многозначительное предсказание:

"Лет через пятьдесмят после моего ухода,--сказал он,--напишут жизнь мою, потому что к этому времени на Западе возрастет интерес к Йоге. Весть Йоги облетит земной шар. Она поможет основать братство людей, идущих к осознанию Единого Отца".

--Сын мой, Йогананда,--промолвил Шри Юктешвар,--ты должен вложить свои силы в эту важную миссию и в описание жизни гуру.

Когда в 1945 году исполнилось пятьдесят лет со времени ухода из жизни Лахири Махасайа, я завершил подготовку этой книги к печати. И еще одно совпадение: 1946 год оказался также и годом, открывшим новую революционную эру--эру атомной энергии. Все серьезные умы, как никогда прежде, обратились к неотложной проблеме--установлению мира и братства между народами, дабы продолжающееся употребление физической силы не уничтожило все человече6ство вместе с его проблемами.

Хотя человечество и все его труды могут бесследно исчезнуть под воздействием времени или ядерной бомбы, солнце не изменит своего курса, а звезды не прекратят постоянного бдения. Нельзя остановить или изменить космический закон, и потому для человека разумно привести себя в гармонию с ним. Если космос против грубой силы, если солнце не ведет войн на небесах, а удаляется в должное время, уступая место скромному свету звезд, что могут нам дать наши бронированные кулаки? И разве могут они помочь миру? Космоса движет не жестокость, а добрая воля; достигшее мира человечество узнает бесчисленные плоды такой победы, более сладкой, чем любая победа, обретенная на земле, залитой кровью.

Подлинно действенной Организацией Объединенных Наций будет естественный и не имеющий названия союз человеческих сердец. Для исцеления от земных горестей важнее не интеллект, а широкая симпатия и глубокое прозрение; они появятся из постижений основы единства всего человечества--родства с Божественным. И пусть Йога, наука о личном единении с Божественным, придет со временем во все страны и ко всем людям, дабы осуществить идеал--мир через братство в духе.

Индия обладает цивилизацией очень древней, и эта ее необычайная устойчивость никоим образом не случайна, она следствие преданности вечным истинам, которые Индия предлагала миру через лучших своих сынов в каждом поколении. Уже одной длительностью своего существования и неразрушимостью в течение многих веков Индия дала самый достойный ответ той проверке, какую ей устроило время.

Библейский рассказ о мольбе Авраама к Господу--пощадить город Содом, если там найдется хоть десять праведников /4/ и ответ Божества: "Не разрушу его ради десяти". Судьбы Вавилона, Египта и других могущественных наций, которые когда-то были ее современниками.

Ответ Господа ясно показывает нам, что странажива не материальными успехами, а человеческими шедеврами. И пусть божественные слова будут услышаны вновь в двадцатом столетии, когда человечество едва не погибло в крови, залившей половину мира: не должен погибнуть ни один народ, способный дать десять человек, великих в глазах неподкупного Судьи.

Придерживаясь того же убеждения, Индия доказала, что она весьма разумно реагировала на бесчисленные уловки времени. Ее мастера самопознания во все века освящали ее землю. Лахири Махасайа и его ученики, Шри Юктешвар, появились в мир возвестить, что наука йоги жизненно важна для счастья человека и долговечности народа.

В течение трех десятилетий я обнаружил в Индии, Америке и Европе глубокий интерес к освобождающей йоге и ее творцу.

Лахири Махасайа родился 30 сентября 1828 года в благочестивой брахманской семье очень древнего происхождения. Место его рождения--деревня Гхурни в найоне Надья, около город Кришнна-гара в Бенгалии. Он был младшим сыном Муктакаши, второй жены достопочтенного Рор Мохан Лахири, первая жена которого, родив трех сыновей, умерла во время поломничества. Мать ребенка скончалась, когда он был еще мал. О ней известно немного, кроме того знаменательного факта, что она была ревностной поклонницей Господа Шивы, именуемого в писаниях "Царем Йогинов" /5/.

Мальчик (его полное имя--Шьяма Чаран Лахири) провел детские годы в наследственном доме в Надье. Когда ему было три или четыре года, окружающие его часто видели, как он сидел в позе йоги, зарывшись в песок так, что все тело его, за исключением головы, оставалось скрытым.

Зимой 1833 года поместье Лахири было разрушено, когда протекавшая вблизи его река Джаланги изменила свое русло и исчезла в водах Ганги. Вода затопила один из храмов Шивы, построенный семьей Лахири, а также и их наследственный дом. Какой-то поклонник спас каменное изваяние Господа Шивы из бурлящих вод и установил его в новом храме, ныне хорошо известном под названием Гхурни Шива Сите.

Гор Мохан Лахири и его семья покинули надью, поселившись в Бенаресе, где отец немедленно построил храм Шивы. Он вел семейную жизнь по распорядку, установленному Ведами, с регулярными церемониалами поклонения, делами милосердия и изучением священного писания. Справедливый и откровенный, он, однако, не игнорировал благотворного потока идей современности.

Маленький Лахири брал уроки Хинди и Урду в Бенаресе, в учебных группах. Он изучал сансрикт, бенгали, французский и английский языки. Готовясь к тщательному изучению Веды, юный йогин внимательно следил за дискуссиями на темы священных писаний, которые вели ученые брахманы, в том числе пандит по имени Наг Бхата из Махратта.

Шьяма Чаран был добрым, мягким и храбрым юношей; его любили все товарищи. Обладая правильным телосложением, здоровьем и силой, он прекрасно плавал, отличался физической силой и ловкостью.

В 1846 году Шьяма Чаран Лахири женился на Шримати Каши Мони, дочери Шри Дебнараян Саньяла. Образцовая индийская хозяйка, Каши Мони радостно выполняла свои домашние обязанности, служила гостям и бедным. Их союз был благословлен двумя сыновьями и двумя дочерями. В возрасте двадцати трех лет, в 1651 году Лахири Махасайа занял пост бухгалтера военно-инженерного департамента британского правительства. За время службы он получил много повышений. Таким образом, он не только достиг совершенства перед Ликом Всевышнего, но также добился успеха в небольшой человеческой драме, где он играл скромную роль конторского служащего.

Несколько раз Военный департамент переводил Лахири Махасайа в свои отделения в Газипуре, Мирьяпуре, Найни Тал, Данапуре и Бенаресе. После смерти отца молодой человек взял на себя ответственность за всех членов семьи. Он купил для них дом в глухом предместье Бенареса--Гарудешвал Мошулла.

На тридцать третьем году его жизни осуществилось то, для чего он воплотился на земле. Около Раникхета, в Гималаях Лахири Махасайа встретил своего великого гуру Бабаджи и получил от него посвящение к крийа-йогу.

Последнее событие оказалось знаменательным не только для Лахири Махасайа: оно стало счастливым днем для всего человеческого рода. Затерянное или надолго исчезнувшее искусство высшей йоги было вновь выведено на свет.

Как мать Ганга по легенде дала свой божественный лоток иссохшему подвижнику Бхагиратху, так и небесный поток Крийа хлынул из тайных обителей Гималаев в запыленные хижины людей.

Примечание к главе 32.

/1/ Иоанн XI, 1, 4.

/2/ Имя бога смерти.

/3/ Буквально "верховная душа".

/4/ Бытие XVII, 23--32.

/5/ Одна из ипостасей Верховной Троицы--Брахма, Вишну, Шива--универсальные функции которых, соответственно,--творение, сохранение и разрушение--Восстановление, Шива (иногда Сива) представлен в мифологии как Господь Отречения, он появляется в видениях своим преданным под разными аспектами, такими как Махадева, длинноволосый Аскет, или натараджа, космический танцор.

Глава 33. Бабаджи, йогин-Христос современной Индии.

Утесы северных Гималаев около Бадринарайана и сейчас еще освящены жизненным присутствием Бабаджи, гуру Лахири Махасайа. Этот скрывающийся в уединении учитель в течение сотен, а, может быть, и тысяч лет не меняет свою физическую форму. Бессмертный Бабаджи--аватара. Это санскритское слово означает "нисхождение"--от корней "ава", или "вниз", и "три", или "переходить". В индийских писаниях слово аватара имеет смысл "схождение божестве6нного во плоть".

"Духовное состояние Бабаджи находится вне человеческого разумения,--разъяснил мне Шри Юктешвар.--Затуманенный взор человека не в состоянии проникнуть к его трансцендентальной звезде. И потому тщетны любые попытки описать такое состояние: оно непостижимо".

Упанишады содержат тщательную классификацию каждой стадии духовного продвижения. "Сиддха", или "совершенное существо" прогрессирует к состоянию "иванмугта", "паранмукта"--"высшая свобода"--полная власть над смертью. Последний полностью освободился из-под рабства майи и ее циклов перевоплощений. Поэтому паранмукта редко возвращается в физическое тело; а если он делает это, то он--аватар, божественно избранный посредник, передающий на землю высочайшее блаженство. Аватар не подчинен действию всеобщих законов вселенной; его чистое тело, видимое как светлый образ, свободно от какого бы то ни было долга перед природой. Случайный взор может и не найти ничего необычного в телесной форме аватара, но иногда оказывается, что она не отбрасывает тени и не оставляет отпечатка на земле. Существуют внешние символические признаки внутренней свободы от тьмы и оков материи. Только такой богочеловек знает истину, стоящую по ту сторону взаимоотношений жизни и смерти. Омар Хайам, говорит о таком освобождении человека в своем бессмертном "Рубайате":

О неизбывная Луна моей отрады!

Восходит Месяц вновь над нашим Садом,

Но тщетно станет он потом, взойдя,

Искать меня за этою оградой /1/.

Здесь "неизбывная Луна моей отрады"--это Бог, вечная Полярная Звезда, никогда не устаревающая. "Месяц", который "восходит вновь над нашим садом"--это внешний космос, обреченный на беспрестанное возвращение. Эти цепи исчезли, когда персидский ясновидец осуществил самореализацию. "Но тщетно станет он потом, взойдя, искать меня за этою оградой". Какое крушение надежды неистовой Вселенной из-да явной оплошности!

Христос выразил свою свободу другими словами: "Тогда один книжник подошел, сказал ему: "Учитель! Япойду за тобою, куда бы Ты ни пошел. И говорит Иисус: лисицы имеют норы, и птицы небесные--гнезда; а Сын Человеческий не имеет где приклонить голову" /2/. Ибо можно ли в действительности следовать за Христом, одаренным вездесущим Бытием, иначе как во всеохватывающем духе?

Кришна, Рама, Будда и Патанджали были в числе многих аватар Индии. Значительная поэтическая литература возникла вокруг Агасти, аватара, южной Индии. Он совершил множество чудес в своей жизни и во времена христианской эры считается, что он живет в физическом теле и по сей день.

Миссия Бабаджи в Индии заключается в помощи пророкам при осуществлении ими божьего промысла. Таким образом, он, по классификации писаний, является Махаватарой (Великим Аватарой). Утверждают, что он дал посвящение йоги Шанкаре /3/, несравненному иднийскому философу, а также Кабиру, известному средневековому гуру. Главным его учеником в девятнадцатом столетии был, как мы знаем, Лахири Махасайа, возродивший утраченное искусство Крийа.

Махаватар всегда в общении с Христом; вместе они шлют вибрации освобождения и искупления, планируют духовную технику спасения для данной эпохи. Труд этих двух полностью просветленных учителей, один из которых в теле, а другой без него, заключается в том, чтобы вдохновлять народы на отказ от войн, от рассовой ненависти, религиозного сектанства и вредоносного материализма. Бабаджи хорошо осведомлен о тенденциях современности, в особенности пробемах западной цивилизации, и он понимает необходимость распространения самоосвобождения йоги и на Западе, и на Востоке.

То обстоятельство, что в истории нет упоминания о Бабаджи, не должно смущать нас. Великий учитель не появлялся открыто; ни в одном столетии. В его планах на тысячелетия нет места жадой гласности, искажадющей истину. Подобно Содателю, единственной, но безмолвной Силе, Бабаджи трудится в скромной неизвестности.

Великие пророки, подобные Христу и Кришне, приходят на землю для специфической и эффектной работы, И как только она окончена, они удаляются с земли. Другие же аватары, такие как Бабаджи, совершают работу, которая больше связана с медленным эволюционным развитием человечества, а не с каким-нибудь одним выдающимся историческим событием. Эти учителя всегда скрываются от грубых взоров публики и обладают способностью по своему желанию становиться невидимыми. По этим причинам, а также и потому, что они обычно требуют от своих учеников никому не рассказывать о них, многие выдающиеся в духовном отношении личности остаются неизвестными миру.ю На страницах этой книги я даю лишь немногие намеки на жизнь Бабаджи, сообщаю немногие факты, которые, как н полагает, пригодны для обнародования и смогут принести некоторую пользу.

Установить какие-либо факты, столь дорогие сердцу историка, о семье бабаджи или месте его рождения никогда не удавалось. Обычно он объясняется на хинди, однако легко разговаривает и на всех языках мира. Он принял простое имя Бабаджи /4/, что означает "почитаемый отец".

Ученики Лахири Махасайа дали ему и другие титулы, выражающие почтение, а именно: Махамуни Бабаджи Махарадж (высочайший экстатический святой), Махайогин (величайший из йогинов), Транбак Баба и Шива Баба (титулы аватар Шивы); разве имеет значение имя для достигшего полного просветления?

"Когда бы человек не произнес с почтением имя Бабаджи,--говорил Лахири Махасайа,--этот подвижник немедленно привлекает к себе духовное благословение".

Тело Бессмертного гуру не имеет никаких признаков возраста; он кажется молодым человеком не старше двадцати пяти лет, среднего роста и телосложения, со светлой кожей. Его глаза темны, спокойны и нежны, а длинные блестящие волосы отливают медным цветом. Прекрасное сильное тело Бабаджи излучает заметное сияние. Необычно то, что Бабаджи очень похож на Лахири Махасайа. Это сходство казалось поразительным, в зрелом возрасте Лахири Махасайа походил на отца Бабаджи, выглядевшего юношей.

Свами Кебалананда, мой святой учитель санскрита, провел некоторое время в Гималаях с Бабаджи.

"Несравненный учитель кочует в горах с места на место со своей группой,--рассказывал Кебалананда.--Небольшая группа сопровождающих его людей состоит из двух высоко предвинутых учеников-американцев. После пребывания в одном месте в течение некоторого времени Бабаджи говорит: "Дерананда уткао" ("свернем палатки, поднимем палки"). Он носит с собой данда, бамбуковый жезл. Его слова служат сигналом к немедленному перелету всей группы в другое место. Но не всегда он пользуется таким способом перемещения в астральном плане; иногда он переходит с одной вершины на другую пешком."

"Бабаджи можно увидеть или узнать только тогда, когда он сам этого желает. Известно, что он появлялся во многих, слегка отличающихся формах перед равными учениками. Иногда он носил усы и бороду, иногда был без них. Его недоступное распаду тело не нуждается в пище, поэтому учитель ест только изредка. В знак вежливости по отношении к посещающим его ученикам он иногда принимает фрукты и рис, сваренный на полоке с топленым маслом.

"Мне известны два необычных случая из жизни Бабаджи,--продолжал Кебалананда.--Как-то вечером его ученики сидели вокруг большого костра, горевшего в соответствии с ведической традицией. Неожиданно гуру схватил горящую головешку и слегка ударил ею по голому плечу ученика, сидевшего ближе к огню.

--Господин, как это жестоко!--сказал с упреком присутствовавший при этом Лахири Махасайа.

--А разве было бы лучше, если бы он сгорел на твоих глазах по велению своей прошлой кармы?--И с этими словами Бабаджи положил свою целительную руку на обезображенное плечо ученика.--Я освободил тебя сегодня от мучительной смерти. Закон кармы был удовлетворен той небольшой болью, которую тебе причинил огонь.

В другом случае священный кружок Бабаджи был потревожен прибытием постороннего человека. Тот с поразительной легкостью вскарабкался на почти недоступный утес вблизи лагеря гуру.

--Господин, вы, должно бытьт, великий Бабаджи.--Лицо человека светилось невыразимым почтением.--Я несколко месяцев разыскивал вас. Умоляю вас принять меня в ученики!

Когда великий гуру не дал никакого ответа, человек промолвил; указывая на пропасть под уступом, усеянную отсрыми верхушками скал:

--Если вы не примете меня, я брошусь вниз с этой горы. Жизнь не имеет для меня никакой цены, если я не смогу добиться вашего водительства к Божественному.

--Что же, тогда бросайся,--безразличным тоном сказал бабаджи.--Я не могу принять тебя таким, каков ты сейчас.

Человек немедленно бросился вниз с утеса. Бабаджи велел пострясенным ученикам принести труп неизвестного. Когда они возвратились с изуродованным телом, учитель положил на мертвеца свою руку. И человек открыл глаза, а затем встал и простерся перед всемогущим гуру.

--Теперь ты готов для ученичества.--Глаза Бабаджи с любовью сияли воскрешенному ученику.--Ты смело выдержал трудное испытание. Смерть больше не коснется тебя: ты стал одним из нас и нашего бессмертного сообщества.

Потом он произнес обычную фразу: "Дера данда утхао"--и вся группа исчезла с горы".

Аватар живет в сфере вездесущено Духа: для него не существует расстояний, и он всегда способен оказаться в любом нужном ему месте. Лишь одна причина пробуждает Бабаджи из века в век поддерживать свою физическую форму; это желание показать человечеству на своем конкретном примере его потенциальные возможности. Если бы людям никогда не было даровано зрелище воплощенной Божественности, они оставались бы под игом тяжкой иллющии майи, иллющии невозможности преодолеть свою смертную природу.

Иисус с самого начала знал последовательность событий своей жизни; и он проходил через каждое из них не для себя, не вследствие каких бы то ни было побуждений кармы, а только для того, чтобы поднять ввысь сознание человеческих существ. Четыре евангелиста--Матфей, Марк, Лука и Иоанн--записали эту неизгладимую драму для блага будущих поколений.

И для Бабаджи не существует таких относительных понятий, как прошлое, настоящее и будущее; он с самого начала знал все фазы своей жизни. Приспособляясь к ограниченному человеческому пониманию, он сыграл многие акты своей божественной жизни--в присутствии одного или многих свидетелей. Так, например, случилось, когда Бабаджи решил, что для него настало время провозгласить возможность телесного бессмертия. Он произнес это сообщение перед Рам Гопал Мвзумдаром /5/, дабы оно в конце концов стало известным и другим ищущим сердцам.

Великие существа произност свои слова и принимают участие в кажущемся естественным ходе событий, делая это для блага человека совершенно так же, как говорил Христос: "Отче... Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня". /6/

Когда я посетил Рам Гопала, "святого, который никогда не спит" в Ранбаджуре, последний рассказал мне удивительную историю своей первой встречи с Бабаджи:

"Иногда я оставлял свою одинокую пещеру, чтобы посидеть в Бенаресе у ног Лахири Махасайа,--говорил мне Рам Гопал.--Однажды в полночь, когда я безмолвно медитировал в группе его учеников, учитель обратился ко мне с необычным поведением:

--Рам Гопал,--промолвил он,--ступай сейчас же в Дашашамедх к гхату для купания.

Тм это было безлюдное место. Ночь была ясной; ярко светила луна, мерцали звезды. После того, как я терпеливо просидел в молчании некоторое время, мое внимание привлекла огромная каменная плита, находившаяся у самых моих ног. Она стала медленно подниматься, открывая вход в подземную пещеру. Когда камень остановился, удерживаемый на весу каким-то неизвестным способом, из пещеры высоко в воздух поднялась форма молодой и необыкновенно красивой женщины. Окруженная мягким ореолом, она медленно опустилась передо мной и застыла без движения, погрузившись в экстаз. Наконец она пошевелилась и произнесла нежным голосом:

--Я--Матаджи /7/, сестра Бабаджи. Я просила его и Лахири Махасайа прийти ко мне в пещеру сегодня вечером. Нужно решить один очень важный вопрос.

Облако светящегося тумана быстро проплыло над Гангой и в ее темных водах отразилось странное свечение. Облако все приближалось; затем последовала ослепительная вспышка. Свет появился около Матаджи и немедленно сгустился в человеческую форму. Это оказался Лахири Махасайа, смиренно склонившийся к ногам святой женщины.

Не успел я прийти в себя после изумления, как снова поразился, увидев, как по небу движется непонятная вертящаяся масса света. Быстро сгустившись вблизи нашей группы, этот водоворот превратился в тело прекрасного юноши, которым, как я сразу понял, был бабаджи. Он был похож на Лахири Махасайа, но выглядел значительно моложе; волосы его были длинны и блестящи.

Лахири Махасайа, Матаджи и я склонились к ногам великого гуру. Эфирные вибрации небесной славы посетрясли каждую клетку моего существа, когда я прикоснулся к его божественному телу.

--Благословенная сестра,--сказал Бабаджи,--я намерен сбросить эту форму и погрузиться в недра Беспредельного Потока.

--Я уже предугадала твой план, возлюбленный учитель. И я хотела поговорить с тобой об этом сегодня ночью. Почему ты должен покинуть свое тело?--великославная женщина с мольбою взглянула на него.

--Что за разница, буду ли я видимой или невидимой волной в океане моего Духа?

Матаджи остроумно возразила:

--Бессмертный гуру, если нет никакой разницы, тогда пожалуйста, никогда не покидай своей формы. /8/

--Пусть будет так!--торжественно промолвил Бабаджи.--Я никогда не покину свое физическое тело. Пусть оно всегда останется видимым, по крайней мере, для непмногих людей на земле. Твоими устами выразил свое желание Сам Господь.

Прекрасная мелодия голоса Бабаджи смолкла где-то вдали. И в этот миг его форма и форма Лахири Махасайа медленно поднялись вверх и поплыли в воздухе над Гангой, но уже в обратном направлении. Окруженные облаками ослепительного света их тела скрылись в ночном небе. Матаджи подплыла к пещере и опустилась вниз, каменная плита опять прикрыла отверстие как бы под действием невидимого механизма.

Безгранично обрадованный я поспешил обратно к Лахири Махасайа. Когда ранним утром я склонился перед гуру, он понимающе улыбнулся:

--Я рад за тебя, Рам Гопал.--сказал он.--Видишь, твое желание увидеть Бабаджи и Матаджи, которые ты так часто мне высказывал, наконец исполнилось чудесным образом.

Собратья-ученики сообщили мне, что Лахири Махасайа не сдвинулся с места со времени моего ухода в полночь.

--Он прочел нам замечательную лекцию о бессмертии после того, как ты ушел к гхату.--сказал один из учеников.

Впервые я полностью уяснил себе истину тех мест писаний, где утверждается, что человек, достигший самопознания, может являться одновременно в двух или нескольких телах.

Позднее Лахири Махасайа объяснил мне много метафизических понятий, касающихся скрытого божественного плана для нашей земли,--закончил Рам Гопал.--Бабаджи был избран Богом, чтобы остаться в своем теле в течение всего текущего мирового цикла. Пройдут и придут столетия, но бессмертный учитель, взирающий на драму веков, будет оставаться на этой земной ступени". /9/

Примечания к главе 33.

/1/ Перевод Э. Фиджеральда (русский вариант А. С. Раппопорт).

/2/ Мтф. VII, 19--20.

/3/ Шанкара, чьим исторически известным гуру был Говинда Джати, получил посвящение в крийа-йогу от Бабаджи в Бенаресе. Бабаджи рассказал это Лахири Махасайа и свами Кебалананда, сообщивы многие чрезвычайно интересные подробности своей встречи с великим монистом.

/4/ Бабаджи,--обычный титул, так называют многих выдающихся учителей. Однако ни один из них не является Бабаджи--учителем, Лахири Махасайа.

/5/ Йогин, всевидящий глаз которого узрел, что я не поклонился святилищу Таракешвара (см. главу 13).

/6/ Иоанн XI 42.

/7/ "Святая Мать". Матаджи тоже живет несколько столетий; она почти также высоко продвинута в духовном отношении, как ее брат. Она пребывает в состоянии экстаза в тайной пещере у Дашашмедхского гхата.

/8/ Этот случай напоминает аналогичный диалог Фалеса. Великий учитель учил, что между жизнью и смертью нет разницы. "Почему же тогда,--просил его скептик,--ты не умрешь?" "Именно потому,--ответил Фалес,--что нет никакой разницы",

/9/ "Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдает слово мое (будет нерушимо в Христовом сознании), тот не увидит смерти вовек". (Иоанн VIII, 51).

Эти слова Иисуса не подразумевают бессмертия в физическом теле--весьма скучное наказание грешному человеку, а тем более святому! Озаренный человек, о котором говорил Христос,--это тот, кто пробудился из смертного сна к вечной жизни.

Сущность природы человека--это не имеющий формы, вездесущий дух, Принудительное, кармическое воплощение есть следствие авидья, незнания. Рождение и смерть--проявление майи, космической иллющии; оба состояния принадлежат к миру относительного.

Глава 34. Материализация дворца в Гималаях.

"Первая встреча Бабаджи с Лахири Махасайа--это поразительная история, одна из немногих, дающих более подробное представление о бессмертном гуру".

Эти слова Свами Кебалананды были прологом к чудесному рассказу. Когда он впервые сообщил мне эту историю, я был прямо таки очарован. Потом еще несколько раз мне удавалось упросить моего доброго учителя санскрита предсказать все заново; а позже рассказал ее, по существу теми же словами, Шри Юктешвар. Оба ученика Лахири Махасайа слышали этот внушающий благоговение рассказ из уст их гуру.

"Моя первая встреча с Бабаджи произошла на тридцать третьем году моей жизни,--говорил Лахири Махасайа.--Осенью 1861 г. я служил в Данапуре бухгалтером Военно-инженерного департамента правительства. Однажды утром меня вызвал управляющий.

--Лахири,--сказал он,--только что пришла телеграмма из главного управления: вам необходимо переехать в Раникхет, где сейчас организован армейский пост" /1/.

Взяв с собой слугу, я отправился в пятисотмильное путешествие. Верхом и на повозках мы через тридцать дней прибыли в предгорья Гималаев, в местечно Раникхет /2/.

Мои обязанности в конторе не были обременительными, и я мог целыми часами бродить по величественным склонам гор. До меня дошли слухи, что это место благословили своим присутствием великие святые, и я чувствовал сильное желание увидеть их.

Как-то днем, во время прогулки, я с удивлением услышал, что какой-то отдаленный голос зовет меня по имени. Я продолжал изо всех сил карабкаться на гору Дронгири, ощущая в то же время и смутное беспокойство при мысли, что я могу и не вернуться домой до наступления темноты в джунглях.

Наконец я добрался до небольшой прогалины, усеянной пещерами. На одном скалистом гребне стоял улыбающийся молодой человек, протянувший руку в знак приветствия. Меня поразило то обстоятельство, что за исключением волос цвета меди, незнакомец был необыкновенно похож на меня.

--Ты пришел, Лахири,--ласково обратился ко мне святой на хинди.--Отдохни здесь, в этой пещере. Это я звал тебя.

Я вошел в небольшой чистый грот, где лежало несколько шерстяных одеял и камандалов (чаш для воды).

--Лахири, помнишь ли ты это место?--Йогин указал на сложенные в углу одеяла.

--Нет, господин,--несколько удивленный этим необычным приключением, я прибавил,--мне надо возвращаться сейчас, до наступления темноты. Утром у меня есть дело в конторе.

Таинственный святой ответил по-английски: "Та контора была для тебя, не ты для конторы".

Я был изумлен до крайности тем, что этот лесной аскет не только говорит по-английски, но и перефразирует слова Христа /3/. Тот продолжал: "Я вижу, что моя телеграмма возымела действие".

Это замечание йогина осталось для меня непонятным, и я попросил объяснить мне его значение.

--Я имею в виду телеграмму, которая вызвала тебя в это уединенное место. Именно я безмолвно внушил твоему начальнику мысль перевести тебя в Раникхет. Когда чувствуешь единство с человеческим родом, все умы становятся передаточными станциями, через которые можно работать по своему усмотрению.

Затем он опять спросил:

--Лахири, ведь эта пещера должна быть тебе знакома!

Но я хранил смущенное молчание. Тогда святой подошел ко мне и слегка ударил меня по лбу. При его магнетическом прикосновении в моем мозгу пронесся какой-то неведомый поток, освобождая сладкие семена воспоминаний предыдущей жизни.

Я вспомнил!--слезы радости прервали мой голос.--Вы мой гуру Бабаджи, вы всегда были моим--В моем уме ярко вспыхнули сцены прошлого: здесь, в этой пещере, я прожил много лет в моем прошлом воплощении.

Потрясенный невыразимыми воспоминаниями, я со слезами обнял ноги учителя.

--Я ждал твоего возвращения ко мне более тридцати лет,--звенел небесной любовью голос Бабаджи.--Ты ускользнул и исчез в беспокойных волнах жизни, по ту сторону смерти. Тебя коснулся магический жезл кармы, и ты ушел! Хотя ты потерял меня из виду я никогда не терял из виду тебя! Я сопровождал тебя в сверкающем астральном мире, где парят исполненные славы ангелы. Я следовал за тобой сквозь мрак, бури, волнения, свет, как птица, оберегающая своего птенца. И когда ты окончил жизнь в утробе матери и начал жизнь младенца, мой взор так же следил за тобой. Когда твое еще совсем детское тело принимало позу "лотос" в песках Надья, я незримо присутствовал при этом. Терпеливо, месяц за месяцем, год за годом, я следил за тобой, ожидая наступления сегодняшнего дня. И вот теперь ты со мной! Вот твоя пещера, которую ты когда-то так любил; я хранил ее для тебя всегда чистой и готовой. Вот твое освященное одеяло для выполнения асан, на котором ты ежендневно сидел, наполняя себя и свое необъятное сердце божественным светом. Вот твоя чаша, из которой ты так часто пил приготовленный мною напиток. Смотри, как я сохранил бронзовый кубок, как он ярко отполирован, чтобы в один прекрасный день ты опять мог пить из него. Родной мой, понимаешь ли ты все это?

--Мой гуру, что я могу сказать?--сокрушенно пробормотал я.--Где это слыхано о такой бессмертной любви?

Долго смотрел я в неземном восторге на мое вечное сокровище, на моего гуру в жизни и смерти.

--Лахири, тебе нужно очиститься. Выпей масла и ляг в реку.--С быстрой улыбкой я отследил практическую мудрость Бабаджи, как всегда на лицо, и повиновался его приказанию. Хотя спускалась ледяная гималайская ночь, во мне начала пульсировать теплая, успокаивающая волна. Я удивлялся: не насыщено ли это незнакомое масло космическим теплом?

В темноте свирепо свистел резкий ветер. Холодные воды реки Гогаш перекатывались через мое тело, распростертое на каменистом берегу. Где-то поблизости рычали тигры. Но в моем сердце не было страха: вспыхнувшая во мне струящаяся энергия придавала уверенность в необоримой защите. Быстро пролетело несколько часов; увядшие воспоминания прошлой жизни вплелись в блистательный узор воссоединения с божественным гуру.

Звук приближающихся шагов прервал мои уединенные размышления. В темноте чья-то рука нежно помогла мне встать на ноги и протянула какую.-то сухую одежду.

--Идем, брат,--сказал мой спустик.--Тебя ждет учитель.

Он повел меня через лес. Тропа повернула, и я увидел в отдалении яркий свет.

--Неужели это рассвет?--спросил я.--Не может быть, чтобы вся ночь уже прошла!

--Сейчас полночь,--мягко засмеялся мой проводник.--А тот свет вдали--сияние золотого дворца, материализованного этой ночью несравненным Бабаджи. В туманном прошлом ты однажды выразил желание насладиться красотою дворца. Наш учитель сейчас удовлетворит твое желание, освобождая тебя, таким образом, от последнего звена оков кармы /4/.--Он прибавил:--В этом великолепном дворце сегодня ночью ты будешь посвящен в крийа-йогу. Все твои братья, находящиеся здесь, объединились в приветственном песнопении, радуясь концу твоего отсутствия. Вот, смотри!

Перед нами в ослепительном сиянии золота высился огромный дворец. Украшенный несчетным числом драгоценных камней и окруженный садами, среди спокойных водоемов,--он являл собой бесподобное, величественное зрелище. Высившиеся арки были тончайшим образом выложены громадными алмазами, сапфирами и изумрудами. У великолепных ворот пламенеющих от рубинов, стояли святые ангелоподобной внешности.

Я последовал за своим спутником в обширный приемный зал. В воздухе струились ароматы благовоний и запах роз; затемненные лампы рассеивали многоцветное сияние. Небольшие группы светлокожих и темноглазых подвижников тихо пели: другие подвижники восседали в медитационных позах, погруженные во внутренний мир. Вся атмосфера была насыщена вибрациями радости.

--Пусть глаза твои наслаждаются художественной прелестью этого дворца, ибо он вызван к жизни только ради тебя,--произнес мой водитель с дружеской улыбкой. Это был ответ на мой восхищенный возглас.

--Брат,--промолвил я,--красота этого сооружения превосходит все границы человеческого воображения. Будь добр, объясни мне тайну его возникновения.

--Охотно просвещу тебя,--отвечал мой спутник, темные глаза которого радостно вспыхнули.--В этой материализации нет ничего необъяснимого. Весь Космос это материализованная мысль Творца. И тяжелая глыба земли, парящая в пространстве,--тоже мечта Господа. Он создал все предметы из Своего разума точно так же, как человеческое сознание во время сна воспроизводит и оживляет образы своего творчества.

Вначале Бог творит землю как идею. Затем он оживляет ее; энергия атомов становится плотью. Он объединяет атомы в плотную сферу, все ее молекулы удерживаются на месте волей Бога. Когда же Он "изымает" Свою волю, земля опять превращается в энергию, а последняя расворяется в сознании. И тогда идея земли исчезает из объективного мира.

Субстанция сна материализует подсознательной мыслью спящего. Когда эта связанная мысль уходит в глубину при пробуждении, сон и его элементы исчезают. Человек закрывает глаза и творит образы сна, но пробуждаясь, дематериализует их. Он следует при этом божественному архетипу, или образу. Точно так же когда он пробуждается в космическом сознании, то без труда дематериализует иллюзию земного сна.

В созвучии бесконечной и всезвершающей Волей Бабаджи может объединять элементарные атомы в любые комбинации. И этот золотой дворец, мгновенно сотворенный реален так же, как реальна земля. Бабаджи создал великолепные строения из своего ума, и удерживает атомы вместе силой своей воли совершенно таким же образом, как Бог создал землю и удерживает ее в целости.

Он прибавил:--Когда же это творение отслужит свое назначение, Бабаджи дематериализует его.

Я пребывал в благоговейном молчании, и потому мой водитель махнул рукой.

--Этот великолепный дворец, чудесно украшенный драгоценными камнями, не был создан человеческими усилиями; эти золото и камни не были добыты усилиями людского труда. Он возвышается как нечто прочное, как монументальный вызов человеческому уму. /5/ И тот, кто поймет свою природу сына Божия, тот, подобно Бабаджи, сможет достичь любой цели при помощи своих бесконечных внутренних сил. Обыкновенный камень скрывает в своей глубине гигантское количество внутриатомной энергии: точно так же каждый из смертных представляет собой электростанцию божественного". /6/

Мудрец взял с ближайшего стола красивую ващу; ручка ее сверкала бриллиантами:

--Наш великий гуру создал этот дворец, уплотнив мириады свободных космических лучей,--продолжал он.--Дотронься до этой вазы и бриллиантов на ней; они выдержат все проверки на реальность.

Я осмотрел вазу. Украшающим ее камням достойным местом была бы царская коллекция. Я потрогал рукой стены комнаты, покрытые толстым слоем сверка.ющего золота. Меня охватило глубокое удовлетворение. Глубинное желание, таившееся в подсознании многих жизней, теперь исчезло; казалось, оно исполнилось и сейчас же исчезло.

Мой прекрасный спутник ввел меня через покрытые украшениями аркады и коридоры в анфиладу комнат, богато убранных в стиле дворца падишаха. Мы вошли в огромный зал. В его центре высился золотой трон, усыпанный драгоценными камнями... Там в позе "лотос" сидел великий Бабаджи. Я склонился к его ногам на блистающий пол.

--Лахири, ты все еще продолжаешь наслаждаться своей мечтой? Своим золотым дворцом?--Глаза гуру мерцали, подобно созданным им самим сапфирам.--Пробудись! Все твои земные желания должны быть навсегда оставлены.--Он прошептал несколько таинственных фраз в знак благословения.--Встань, сын мой! Получи свое посвящение в Царство Божие при помощи крийа-йоги.

Бабаджи простер руку--и появился жертвенный огонь "хома", окруженный фруктами и цветами; перед этим пылающим алтарем я получил освобождающую технику йоги.

Обряды завершились рано на рассвете. Находясь в состоянии экстаза, я не ощущал нужды во сне. Я бродил по коридорам дворцовых комнат, наполненных сокровищами и изысканными произведениями искусства. Гуляя в благоужающих садах, я увидел пещеры и обнаженные утесы гор, где был вчера; однако это место не примыкало к громадному дворцу и его террасам.

Возвратившись во дворец, сказочно блиставший в лучах холодного гималайского солнца, я разыскал своего учителя; он все еще сидел на троне, окруженный множеством спокойных учеников.

--Лахири, ты голоден,--промолвил Бабаджи.--Закрой глаза! Когда я вновь открыл глаза, то моего великолепного дворца с его садами уже не было. Теперь мое тело, тело Бабаджи и его учеников находились на головй земле, там, где стоял ранее исчезнувший дворец, недалеко от залитых солнцем входов в скалистые гроты. Я припомнил слова проводника, что дворец будет дематериализован, а захваченные атомы возвратятся в мысленную субстанцию, из которой они возникли. Хотя и пораженный, я взглянул с доверием на своего гуру. Я не знал, чего еще можно было ожидать в этот день чудес.

--Дворец уже послужил своей цели, ради которой он был создан.--пояснил мне Бабаджи. Он поднял с земли глиняный сосуд.--Положи сюда руку и бери то, что ты хотел бы съесть.

Я коснулся широкой, пустой чаши, и в ней немедленно появились горячие "лучи" с маслом, карри и сладости. Я заметил при этом, что чаша оставалась наполненной все то время, пока я ел. Закончив есть, я оглянулся, разыскивая воду. Гуру указал мне на ту же, стоявшую передо мной, чашу. Пища исчезла, на ее месте была вода.

--Лишь немногие смертные знают, что Царство Божие включает в себя и царство земных достижений,--заметил Бабаджи.--Ибо область божественного простирается и на земное. Но последнее иллюзорно по своей природе и не содержит сущности Реального.

--Любимый гуру, прошлой ночью вы показали мне часть красоты неба и земли!--Я улыбнулся, вспомнив об исчезнувшем дворце; поистине ни один йогин не получал посвящения в величественные тайны духа среди такой поразительной красоты! Но я спокойно взирал на тот резкий контраст по сравнению с исчезнувшей роскошью, который представляла собою нынешняя обстановка: на голую землю, небесный свод, заменивший крышу, примитивные жилища в горах--пещеры. Все это казалось прекрасным естественным местом для окружавших меня ангельских святых.

В тот же день я сел на свое одеяло, освященное воспоминанием о переживаниях прошлой жизни. Божественный гуру провел по моей голове рукой. Я погрузился в состояние нирвикальпасамадхи и оставался в этом безжизненном состоянии семь дней без перерыва. Пройдя одну за другой области самопознания, я проник в бессмертну. обитель Реального. Отпали все обманчивые ограничения; и моя душа полностью утвердилась на алтаре Космического Духа.

На восьмой день я упал к ногам гуру, умоляя его оставить меня навсегда в этой священной пустыне.

--Сын мой,--молвил Бабаджи, обнимая меня,--в этом воплощени ты должен сыграть свою роль на глазах у толпы. Ты провел много жизней в уединенной медитации: теперь же придется смешаться с миром людей.

--Тот факт, что ты не встретился со мной до женидьбы, когда стал человеком со скромными семейными и деловыми обязанностями, имеет глубочайшее значение и некую цель. Ты должен отказаться от мысли сейчас же присоединиться к нашей небольшой общине в Гималаях. Твоя жизнь должна пройти среди городской толпы. дабы служить примером идеального йогина-главы семьи.

--Вопли множества заблудших мирян, мужчин и женщин,--продолжал он,--не прошли мимо ушей Великих Существ. Ты был избран для того, чтобы принести духовное утешение через крийа-йогу многим серьезным искателям. Миллионы людей, обремененных узами семьи и такого же семьянина, как и они. Ты должен привести их к пониманию той истины, что высочайшие достижения йоги не закрыты для семейного человека. Даже в этом мире йогин, который честно выполняет свой долг, не имея личных мотивов, привязанностей,--идет уверенно по пути просветления.

Необходимость не вынуждает тебя оставлять этот мир, ибо внутренне ты уже разорвал все его кармические узы. Будучи человеком не от мира сего, ты, однако, должен будешь жить в нем. Остается еще много лет в течение которых тебе придется сознательно выполнять семейные, деловые, гражданские и духовные обязанности. Новые, свежие дыхания проникают в бесплодные сердца мирских людей, вселив в них божественную надежду. Видя твою уравновешенную жизнь, они поймут, что освобождение зависит более от внутреннего, чем от внешнего отречения".

Какими дикими казались мне понятия семьи, конторы, даже всего мира, когда я слушал своего гуру на высотах Гималайского уединения. Но в его словах звучала необоримая правда; и я покорно согласился оставить благословенную обитель мира. Бабаджи наставлял меня в древних строгих правилах, которые регулируют передачу искусства йоги от учителя к ученику.

--Одаряй ключом крийа-йоги только подготовленных учеников,--сказал Бабаджи.--Лишь тот, кто поклялся пожертвовать всем в поисках Божественного, годен для того, чтобы узреть конечную тайну жизни при помощи науки о медитации.

--Божественный гуру, но если вы уж решили облагодетельствовать человечество, воскресив утраченное искусство крийа, то не увеличите ли вы это благо, смягчив строгие требования к ученикам?

Я взглянул с мольбой на Бабаджи:

--Я очень прошу: разрешите мне передавать технику крийа всем искренним искателям, даже если они вначале, возможно, и не будут способны обречь себя на полное отречение. Во всем мире мужчины и женщины, мучимые тройным страданием /7/, нуждаются в особом поощрении. Они, может быть, никогда и не попытаются вступить на стезю свободы, если лишить их посящения в крийа.

--Пусть будет так! Твоими устами выражена божественная воля.--Этой простой фразой Бабаджи, наш милостивый гуру, устранил те строгие меры предостарожности, которые веками скрывали крийа-йогу от мира.--Открывай крийа всем, кто смиренно попросит о помощи.

Помолчав, Бабаджи добавил:

--Повторяй каждому из своих учеников, что величественное обещание "Бхагавад-Гиты" /8/ "даже малое от этой дхармы спасет от великого ужаса"--не пустой звук.

Когда следующим утром я склонил колени перед гуру для прошания и благословения, он заметил, с каким нежеланием я расстаюсь с ним.

--Любимое дитя, мы с тобой не будем отделены друг от друга.--Он ласково коснулся моего плеча.--Где бы ты ни был, я немедленно окажусь около тебя, когда бы ты меня ни позвал.

Утешенный его обещанием и обогащенный вновь приобретенным сокровищем божественной мудрости, я покинул горы. Друзья по службе радостно приветствовали меня; в течение десяти дней они думали, что я пропал в Гималайских джунглях. Вскоре из управления пришло письмо. Оно гласило:

"Лахири должен вернуться в Данапурское /9/ отделение. Его перевод в Раникхет произошел по ошибке. Для принятия дел в Раникхет будут послан другой служащий".

Я улыбался, вспоминая о скрытых причинах событий, которые привели меня в это местечко, самое глухое во всей Индии.

Перед возвращением в Данапур я провел несколько дней в Морадабаде в одной бенгальской семье. Там собралась компания из шести друзей, чтобы приветствовать меня. Когда я перевел разговор на духовные темы, мой хозяин мрачно заметил:

--О, в наши дни Индия осталась без святых!

--Бабу,--с жаром запротестовал я,--разрешите возразить вам: разумеется, в нашей стране и ныне существуют великие учителя!

Испытывая возвышенное рвение, я почувствовал непреодолимое желание рассказать о моих чудесных приключениях в Гималаях. Небольшая компания вежливо выразила свое недоверие:

--Лахири,--успокаивающим тоном молвил одн из гостей,--ваш разум был напряжен в разреженном воздухе гор. Вам просто пригрезилось то, что вы нам рассказываете.

Горя энтузиазмом истины, я сказал, не подумавши: "Если я позову своего гуру, он появится прямо в этом доме".

В глазах собеседников заблестел интерес: не было ничего удивительного, что все захотели стать свидетелями такого феномена. Несколько неохотно я попросил отвести меня в уединенную комнату и дать два новых шерстяных одеяла.

--Учитель материализуется из эфира,--сказал я.--Оставайтесь за дверьми, скоро я вас позову.

Я погрузился в медитацию, смиренно призывая своего гуру. Внезапно темная комната наполнилась тусклым, мягким сиянием, из которого постепенно выступила сверкающая фигура Бабаджи.

--Лахири, ты зовешь меня ради такого пустяка!--Голос Бабаджи был суров.--Истина существует для серьезных искателей, а не для праздного любопытства. Легко верить Когда видишь; тогда нечего отрицать. Но сверхчувственные истины заслуживают и открывают лишь те люди, которые преодолевают свой естественный материалистический скептицизм.--Он прибавил печальным тоном:--Разреши мне уйти!

Я упал с мольбой к его ногам:

--Святой гуру, я понимаю свою серьезную ошибку и смиренно прошу у вас прощения. Но я решился позвать вас только для того, чтобы вдохнуть веру в эти духовно слепые умы. И раз вы милостливо появились, то, пожалуйста, не удаляйтесь, не ниспослав благословения моим друзьям. Хотя они и неверующие, они, по крайней мере, пожелали проверить истинность моих необычных утверждений.

--Хорошо, я останусь на некоторое время. Я не желаю, чтобы твои друзья сомневались в истинности твоих слов.--Лицо Бабаджи смягчилось, но он ласково прибавил:--Отныне, сын мой, я буду приходить к тебе лишь когда я нужен тебе, а не всегда, когда ты меня позовешь. /10/.

Когда я открыл дверь, среди небольшой группы воцарилось напряженное молчание. Не веря своим глазам, мои друзья глядели на блистающую фигуру на одеяле.

--Это массовый гипноз!--самоуверенно заявил один из присутствующих.--Никто не мог войти в эту комнату без нашего ведома!

Бабаджи с улыбкой приблизился к ним, предлагая каждому коснуться его теплого и плотного тела. Сомнения рассеялись, и друзья в благоговейном раскаянии простерлись на полу.

--Пусть приготовят "Халуа" /11/,--попросил Бабаджи.

Я понял, что это было сказано, дабы собравшиеся еще более уверились в его физической реальности. Пока кипела каша, божественный гуру приветливо разговаривал с нами. И произошло великое превращение: каждый присутствующий из Фомы неверующего стал преданным Павлом! По окончании трапезы Бабаджи по очереди благословил каждого из нас. Затем мы увидели неожиданную вспышку: "электронические элементы" тела Бабаджи внезапно приняли форму парообразного света. Могучая воля учителя, достигшего гармонии с божественными силами, ослабила связи атомов внутри его эфирного тела, и вследствие этого триллионы крошечных искр--жизнетронов--исчезли в беспредельном резервуаре.

--Своими глазами видел я победителя смерти,--с почтением произнес один из присутствующих по имени Майтра /12/. Его лицо казалось преображенным радостью недавнего пробуждения.--Величайший гуру играет со временем и пространством, как ребенок мыльными пузырями. Я видел того, в чьих руках ключи от небес и от смерти.

--Вскоре я вернулся в Данапур,--закончил свое повествование Лахири Махасайа.--Крепко став на якорь в бухте Духа, я опять принял на себя многочисленные семейные и деловые обязанности".

Лахири Махасайа рассказывал также свами Кебалананде и Шри Юктешвару о своей другой встрече с Бабаджи. Этот случай был одним из многих, когда великий гуру выполнял свое обещание: "Я приду тогда, когда тебе будет действительно необходимо мое присутствие".

"Это произошло во время Кумбха Мела в Аллахабаде,--рассказывал Лахири Махасайа своим ученикам,--куда я попал во время короткого перерыва в своей конторской работе. Бродя среди толпы монахов и садху, пришедших издалека для участия в священном празднестве, я на мгновение остановился перед аскетом, держащим в руках чашу для подаяния. У меня возникла мысль, что этот человек--лицемер, носящий внешний символ отречения без соответствующей внутренней чистоты.

Но лишь только я прошел мимо аскета, как мой изумленный взор упал на Бабаджи. Он стоял на коленях перед отшельником со спутанными волосами.

--Гуруджи,--поспешил я к нему.--Что вы здесь делаете, господин?

--Я мою ноги этому нищенствующему монаху, а потом почищу его посуду,--улыбнулся мне по-детски Бабаджи. Я понял скрытый смысл его слов: он не желал, чтобы я осуждал кого бы то ни было.--Я должен видеть Господа, равно присутствующего во всех телесных храмах людей высокого и низкого развития.

--Великий гуру добавил:

--Служи мудрым и невежественным садху, я учусь величайшей из добродетелей, которая приятна Богу более всех прочих--смирению".

Примечания к главе 34.

/1/ Позднее здесь был построен военный санаторий. К 1861 году британское правительство уже установило в Индии телеграфное сообщение.

/2/ Раникхет расположен в окрестностях Алморы, у подножия горы Нанда Дэви, одной из высочайших вершин Гималаев (7.816 и).

/3/ "Суббота для человека, а не человек для субботы" (Марк II, 27).

/4/ Закон кармы требует, чтобы каждое желание человека нашло в конце концов свое осуществление. Желание, таким образом, является цепью, которая приковывает человека к колесу перевоплощений.

/5/ "Что такое чудо?--Это упрек. Это явная насмешка над человечеством". (Э. Юнг. "Мысли в ночи").

/6/ Теория атомного строения материи изложена в древних индийских трактатах вайшешика и нъяя. В "йоге-Васиштке" мы находим следующие слова: "В пустоте каждого атома лежат обширные миры, разнообразные, как пылинки в солнечном луче".

/7/ Физическое, умственное и духовное страдание, проявляющееся соответственно в болезнях, нарушениях психики, или в "комплексах", и в неведении души.

/8/ "Бхагавад-Гита" П. 40 (пер. В. Л. Смирнова). Здесь под "великим ужасом" подразумевается страдания повторяющихся рождений и смертей; ахарма, религиозный обряд и закон.

/9/ Город около Бенареса.

/10/ На пути к Беспредельному даже просветленные учителя, подобные Лахири Махасайа, могут страдать от избытка рвения и быть подвергнуты порицанию. В "Бхагавад-Гите" многие места указывают на то, как Божественный гуру Кришна произносит порицания принцу преданных, Арджуне.

/11/ Пшеница, жареная в масле, а потом сваренная на молоке.

/12/ Этот человек впоследствие стал известен под именем Майтра Махасайа. Он добился значительного продвижения в области самопознания. Я встретился с Майтра Махасайа вскоре после того, как окончил университет. Он посетил обитель махамандал в Бенаресе в то время, когда я там находился. Он и рассказал мне тогда о материализации Бабаджи перед группой в Морадабаде.

"И вот в результате этого чуда,--объяснил мне Майтра Махасайа,--я на всю жизнь стал учеником Лахири Махасайа".

Глава 35. Жизнь во Христе Лахири Махасайа.

"Так надлежит нам исполнить всякую правду" /1/. Этими словами, обращенными к Иоанну Крестителю, и своей просьбой крестить Его, Иисус признал божественные права своего гуру.

Изучая с почтением Библию и подходя к ней с точки зрения жителя Востока /2/, пользуясь в то же время своей интуицией, я пришел к убеждению, что в прошлых жизнях Иоанн Креститель был гуру Христа. Многочисленные места в Библии указывают на то, что Иисус и Иоанн в Своих прошлых воплощениях были соответственно Элиша и Элиа, как эти имена давались в Ветхом Завете. Греческие переводчики передали эти имена как "Елисей" и "Илия", и в таких измененных формах они вновь появляются в Новом Завете.

В самом конце Ветхого Завета содержится предсказание повторных воплощений Илии и Елисея: "Вот я пришлю к вам Илию пророка перед наступлением Дня Господня, великого и страшного" /3/. Таким образом, Иоанн (Элиа), посланный "перед приходом... Господним", родился немного ранее, дабы служить предвестником Христа. Его отец Захария узрел ангела, свидетельствующего о том, что будущий сын Захарии Иоанн--не кто иной, как Илиа (Элиа).

"Ангел же сказал ему: не бойся, Захария; ибо услышана молитва твоя и жена твоя Елисабет родит тебе сына, и наречешь ему имя Иоанн... И многих из сынов Израеливых обратит к Господу Богу их. И предъидет перед Ним /4/ в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоримым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный" /5/.

Иисус же дважды недвусмысленно отождествил Элию (Илию) с Иоанном. "...Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели... Тогда ученики поняли, что Он говорит им об Иоанне Крестителе" /6/. И Христос говорит опять: "...Ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно прийти" /7/.

Когда Иоанн отрицал то, что он--это Илия /8/, он имел в виду то обстоятельство, что в скромном одеянии Иоанна он не мог способствовать внешнему возвышению Илии, великого гуру. В своем прежнем воплощении он дал "милость" своей славы и духовного богатства своему ученику Элише: "И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне. И сказал он: трудную вещь попросил ты: но если увидишь меня, когда возьмут меня от тебя, то будет по-твоему... И поднял он милость Илии, упавшую с него" /9/.

Итак, роли переменились, так как Илия-Иоанн не нуждался более в том, чтобы явиться в роли видимого учителя Елисея-Иисуса, ныне достигшего божественного совершенства.

Когда Христос преобразился на горе /10/, он увидел именно своего гуру Илию и Моисея. В час своей смерти на кресте Иисус воскликнул: "Эли, Эли, лама саббахани!", т. е. "Боже Мой, Боже Ммой, зачем Ты Меня оставил?" Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: "Илию зовет он... Посмотрим, придет ли Илия его спасти" /11/.

Неподвластная времени связь между гуру и учеником, существовавшая между Иоанном и Иисусом, присутствовала также и в отношениях между Бабаджи и Лахири Махасайа. С нежным состраданием бессмертный гуру пересек созданные пучины, бурлившие между двумя жизнями его ученика, и направил последовательно шаги ребенка, а затем и взрослого сужчины Лахири Махасайа. Но только тогда, когда его ученик достиг тридцать третьего года жизни, Бабаджи решил, что наступило время для возобновления никогда не прекращавшейся связи.

После краткой встречи в окрестностях Раникхета гуру не стал удерживать подле себя своего возлюбленного ученика, но отпустил Лахири Махасайа для выполнения миссии во внешнем мире. "Сын, я приду в любое врем, когда у тебя появится в этом необходимость". Какой смертный возлюбленный наградит таким безграничным обещанием?

Итак, в отдаленном уголке Бенареса началось великое духовное возрождение, неизвестное широким кругам общества. Но, подобно тому, как невозожно скрыть аромат цветов, так и Лахири Махасайа, спокойно живший идеальной жизнью домохозяина, не мог скрыть своего внутреннего сияния. Подвижники со всех сторон Индии стали искать божественный нектар у ног освобожденного учителя.

Главный управляющий, англичанин, ласково называвший Лахири Махасайа "экстатическим бабу", был одним из первых, кто заметил в своем служащем странную, необъяснимую перемену.

--Сэр, вы кажетесь печальным? Что вас беспокоит?--сочувственно осведомился Лахири Махасайа однажды утром у начальника.

--Моя жена в Англии опасно больна, и я разрываюсь от беспокойства.

--Я узнаю для вас что-нибудь о ней.

Лахири Махасайа вышел из комнаты и посидел немного в уединении. Вернувшись, он улыбнулся в знак утешения:

--Ваша жена поправляется; а сейчас она пишет вам письмо. И всеведущий йогин процитировал строки из этого письма.

--Экстатический бабу, я уже знаю, что вы--необыкновенный человек. Все же я не могу поверить, что вы покорили время и пространство.

Наконец обещанное письмо прибыло, и пораженный главный управляющий обнаружил в нем не только известие о выздоровлении жены, но и те самые фразы, которые великий учитель произнес несколько недель назад.

Спустя несколько месяцев жена главного управляющего приехала в Индию. Встетившись с Лахири Махасайа, она посмотрела на него с почтением.

--Сэр,--сказала она,--это ваш облик в сиянии ослепительного света я видела несколько месяцев назад около моей постели в Лондоне. И в тот же миг я полностью выздоровела! Вскоре я даже смогла отправиться в это далекое путешествие по океану в Индию.

День за днем гуру посвящал одного или двух учеников в технику крийа-йоги. В дополнение к этому духовному долгу и к своим деловым и семейным обязанностям великий учитель проявлял полный энтузиазма интерес к делу воспитания. Он организовал несколько крупп учащихся и принимал активное участие в создании большого колледжа в Бенаресе. На своих еженедельных собраниях. которые впоследствии стали называть "Ассамблеей Гиты", гуру разъяснил священные писания многим серьезным искателям истины.

Этой многообразной деятельностью Лахири Махасайа стремился дать ответ на общий вопрос: "Где найти время для девойионной медитации при выполнении деловых и общественных обязанностей".

Гармоничная и уравновешенная жизнь великого гуру-домохозяина стала источником вдохновения для тысяч мужчин и женщин. Получая лишь скромное жалование, бережливый, чуждый показным эффектам, доступный для всех, учитель счастливо и естественно шел по пути дисциплинированной мирской жизни.

Несмотря на то, что он прочно утвердился в обители Высочайшего Единого, Лахири Махасайа проявлял уважение ко всем людям независимо от их разнообразных достоинств и недостатков. Когда поклонники приветствовали его, он всегда кланялся в ответ.

С почти детским смирением учитель нередко касался ног людей, но почти никогда не позволял им выразить такое же почтение по отношению к нему.

Важной чертой жизни Лахири Махасайа было то обстоятельство, что он давал посвящение в крийа-йогу людям, принадлежащим к любой религии. Среди его наиболее выдающихся учеников были не только индуисты, но также и мускльмане, и христиане. Универсальный гуру беспристрастно принимал и наставлял монистов и дуалистов, людей различных верований или тех, у кого не было никакой устойчивой веры. Одним из наиболее продвинутых учеников был мускльманин Абдул Гафур-хан. Сам Лахири Махасайа, принадлежавший к высшей брахманской касте, совершал героические усилия, чтобы ослабить кастовый фанатизм своего времени. Под вездесущими крыльями учителя находили себе убежище люди любого образа жизни. Подобно всем другим пророкам, вдохновенным Богом, Лахири Махасайа вселял новую надежду в сердца "неприкасаемых" людей низших слоев общества.

"Помните, что вы не принадлежите никому, и никто не принадлежит вам. Подумайте о том, что в один прекрасный день вам внезапно придется оставить все в этом мире. Так знакомьтесь с Богом сейчас же!--говорил Лахири Махасайа своим ученикам.--Готовьтесь к предстоящему астральному путешествию, к смерти, поднимаясь ежедневно на воздушном шаре божественного восприятия. Вследствие заблуждения вы воспринимаете себя в виде мяса и костей, а это, в лучшем случае, лишь гнездо страданий /12/. Медитируйте непрестанно, дабы скорее узреть себя как Беспредельную сущность, свободную от всякой формы страдания. Перестаньте быть узниками тела: пользуйтесь тайным ключом крийа, научитесь находить убежище в Духе!".

Учитель поощрал своих разных учеников придерживаться хороших традиций их собственной веры. Делая упор на всеобъемлющую природу крийа-йоги, как практической техники, ведущей к освобождению, Лахири Махасайа затем предоставлял своим ученикам свободу строительства своей жизни в соответствии с окружающей средой и воспитанием.

"Мусульманин должен четыре раза в день совершать намаз /13/,--указывал учитель.--Индуист должен четыре раза в день медитировать. Христианину следует несколько раз преклонять колени и молиться Богу и затем читать Библию".

С мудрым распознаванием гуру направлял своих последователей по пути Бхакти, джняна, карма или раджа йоги в соответствии с естественныи наклонностями каждого человека. Иногда он отговаривал своих студентов от ухода в монашество. "Ежедневное непреклонное продвижение важнее, чем внешние символы отречения".

Великий гуру учил своих учеников избегать теоретических дискуссий по содержанию писаний. "Только тот мудр, кто посвятил себя не просто чтению древних откровений,--утверждал он,--а постижению их. Разрешайте все ваши проблемы при помощи медитации. Откажитесь от бесполезных религиозных спекулящий ради истинного союза с Богом. Очистите свои умы от осколков догматической теологии, впустите туда свежие, целительные воды прямого восприятия /14/. Настройте себя в унисон с деятельным внутренним водительством; Божественный Голос имеет ответ на любую жизненную диллемму. Хотя изобретательность человека в создании для себя трудностей кажется безграничной, Беспредельная помощь является не менее неистощимой".

Как-то однажды группа учеников, слушавшая объяснение "Бхагавад-Гиты", увидела способность учителя пребывать одновременно в разных местах. Объясняя значение "Кутастха Чайтанья", или Христова сознания во всем вибрационном творении, Лахири Махасайа внезапно начал задыхаться и закричал:

--Я тону в телах многих душ у берегов Японии!

На следующее утро ученики прочли в газетах сообщение о гибели многих людей во время аварии кораля у берегов Японии.

Многие ученики, жившие двалеке от Лахири Махасайа, сознавали его присутствие вблизи себя, как бы окутывавшее их. "Я всегда с теми, кто практикует крийа,--утешал он учеников, которые не могли оставаться около него.--Я проведу вас к Космической обители благодаря все возрастающему осознанию.

Один юноша, не имея возможности приехать в Бенарес, молил учителя об инициации. Лахири Махасайа появился во сне перед Бхупендрой и дал ему "дикша", или "посвящение". Посзе юноша приехал в Бенарес и обратился к гуру с просьбой о "дикша". "Я уже посвятил тебя во время твоего сна",--был ответ Лахири Махасайа.

Если ученик пренебрежительно относился к какой-нибудь своей оязанности, учитель мягко поправлял и наставлял его.

"Слова Лахири Махасайа были мягкими и целительными даже в тех случаях, когда ему приходилось открыто говорить об ошибках ученика,--сказал мне однажды Шри Юктешвар. И затем он с раскаянием добавил:--Ни один из учеников не избежал упреков своего учителя".

Я не мог удержаться от смеха, но искренне заверил Шри Юктешвара в том, что каждое его слово, будь оно резким или нет, представляется музыкой для моих ушей.

Лахири Махасайа подразделил крийа на четыре посвящения /15/. Он сообщал три высших техники только после того, как подвижник показывал определенный прогресс в духовной области. Однажды какой-то ученик, полагая, что его достоинства не были должным образом сценены, выразил свое недовольство.

--Учитель,--сказал он,--я, несомненно, готов сейчас ко второму посвящению.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел смиренный ученик Бринда Бхагават, служивший почтальоном.

--Бринда, сядь здесь, подле меня,--ласково улыбнулся ему гуру.--Скажи мне, готов ли ты для второй техники крийа?

Почтальон сложил в мольбе руки.

--Гурудева,--промолвил он в смущении,--пожалуйста, не надо больше посвящений! Как могу я воспринять еще одну высшую технику? Я пришел сегодня просить вашего благословения, ибо первая крийа наполняет меня такой интоксикацией, что я не в состоянии разносить письма.

--Бринда уже плавает в море духа.

При этих словах Лахири Махасайа другой ученик повесил голову.

--Учитель,--сказал он,--я вижу, что был скверным работником, который грешит на свой инструмент.

А необразованный почтальон впоследствии при помощи крийа развил свое прозрение до такой степени, что ученые нередко просили его разъяснений по затруднительным пунктам священных писаний. Равно далекий как от греха, так и от синтаксиса /16/, Бринда завоевал себе известность в мире ученых пандитов.

Кроме бесчисленных учеников Лахири Махасайа, живших в Бенаресе, сотни других приходили к нему из отдаленных частей Индии. Он сам несколько раз ездил в Бенгалию, посещая дома тестей двух своих сыновей.

Благодаря его благословенному присутствию Бенгалия стала ульем малых крупп крийа. И по сей день, особенно в окургах Кришнагар и Бишнупур, много безмолвных подвижников поддерживают невидимый поток духовной медитации.

Многие ученики Лахири Махасайа, обладавшие влиятельным положением в мире, желали использовать рекламму для распространения кружков крийа. Гуру не дал на это разрешение. Один ученик, королевский врач, лейб-медик лорда Бенареса, предпринял организационные усилия для распространения имени учителя "Каши А8а" (уважаемый из Бенареса) "17". Но учитель опят-таки запретил это делать.

"Пусть аромат цветка крийа распространяется естественным путем,--говорил он.--Семена крийа дадут прочные корни в почве духовно плодородных сердец".

Хотя великий учитель и не проповедовал через какие-либо организации или печать, он знал, что мощь его послания будет расти подобно непреодолимому потоку, что оно своей собственной силой и так затопит умы людей. Примеры жизни подвижников, преображенных и очищенных учением крийа, явились простейшей гарантией бессмертия и жизненности его учения.

В 1886 году, через двадцать пять лет после своего посвящения в Раникхете, Лахири Махасайя вышел на пенсию. Когда оказалось возможным видеть его и днем, ученики стали являться к нему во все возрастающем количестве /18/. Теперь большую часть времени великий гуру сидел в молчании в спокойной позе "лотоса". Он редко оставлял свою небольшую гостинную, даже для прогулки или для посещения других частей дома. Тихий поток учеников струился почти безостановочно: все стремились получить даршан (святое зрелище) своего гуру.

Вызывая благоговейный трепет всех присутствующих, Лахири Махасай в своем обычном физиологическом состоянии выказывал сверхчеловеческие возможности: он мог не дышать, совсем не спать, у него исчезал пульс, прекращалось сердцебиение; его спокойные глаза были способны не мигать целыми часами, вокруг него ощущалась аура глубокого мира. Ни один из посетителей не уходил от него без духовного подъема; и все чувствовали, что получили безмолвное благословение подлинно божьего человека.

Теперь учитель разрешил своему ученику Панчанону Бхаттачарья открыть в Калькутте центр йоги--институт "Миссия Арья". Этот центр распространял некоторые травы, известные как средства йогической медицины.

В соответствии с древними обычаями учитель рекомендовал обычно масло ним /19/ для лечения различных болезней. Когда гуру просил ученика перегнать масло, последний легко мог справиться с этой задачей. Однако если это пробовал сделать кто-то другой, он сталкивался с непонятными трудностями: после того, как масло проходило все необходимые процессы, оказывалось, что жидкость почти полностью испарилась. Очевидно, благословение учителя было одним из необходимых ингредиентов.

Почерк Лахири Махасайа и его подпись на языке бенгалии воспроизведены на страницах нашей книги. Это--выдержка из письма к одному из учеников: великий гуру истолковывает следующий санскритский текст: "Кто достиг состояния покоя, в котором веки его не мигают, тот достиг шамбхабимудры" /20/ Подпись: "Шри Шьяма Чаран Дева Шарман".

Подобно многим другим великим пророкам Лахири Махасайа сам не писал книг, но давал наставления различным ученикам, разъясняя им смысл священных писаний. С его помощью написаны комментарии к 26 древним писаниям. Вот что писал внук учителя Шри Ананда Лохан Лахири:

Текст "Бхагавад-Гиты" содержит несколько узловых пунктов (вьяс-кута). Если при чтении эти пункты не вызывают никаких вопросов, то во всем тексте мы не найдем ничено, кроме непонятной мифологии. Если оставить узловые пункты без объяснения, мы потеряем ту науку, котору. Восток со сверхчеловеческим терпением сохранял после тысячелетий экспериментальных исследований /21/. Лахири Махасайа вывел на свет и очистил от аллегорий науку религии, которая оставалась столь хитроумно скрытой от взоров людей в загадочных фантазиях древних писаний. Формулы ведических ритуалов перестали быть бессмысленным набором слов после того, как учитель доказал, что они полны научного значения".

"Нам известно, что человек обычно беспомощен против бурного порыва дурных страстей; но когда благодаря крийа-йоге у него появляются проблески сознания высочайшего и непреходящего блаженства, страсти теряют свою силу, и человек утрачивает молитвы, ведущие к подчинению им. Здесь отказ от низших страстей, их отрицание совпадают с приятием и употреблением прекрасного. Просто запрет без вдохновляющей практики, обычно для нас бесполезен".

"Жизнь Лахири Махасайа являет собой пример, который должен именить наше ошибочное мнение о йоге, как о какой-то таинственной практике. Каждый человек при помощи крийа может найти способ понять свои истинные взаимоотношения с природой и ощутить духовное почтение ко всем ее явлениям, будут ли они явлениями мистической или обыденной жизни,--невзирая на приверженность физической науки, и фактам. Нам следует помнить, что те явления, которые тысячи лет назад считались таинственными, более не признаются таковыми; то, что ныне представляется мистическим, через сотни лет может стать научно обоснованным."

"Законы крийа-йоги вечны; они так же справедливы, как и математические законы; их никогда нельзя уничтожить, как нельзя уничтожить простые правила сложения и вычитания. Если сжечь все книги по математике, люди, умеющие логически мыслить, вновь откроют все ее истины. Можно уничтожить все книги о йоге, но ее основные принципы будут вновь открыты там, где появится йогин с чистой преданностью и, следовательно, с чистым знанием".

Подобно тому, как Бабаджи находится среди величайших аватар и носит название Махаватар; подобно тому, как Шри Юктешвара можно по справедливости назвать Джнанааватарой, или воплощением мудрости, так и Лахири Махасайа был Йогаватарой, или воплощением йоги. /22/

По количественным и качественным стандартам сотворенного им добра великий учитель повышал духовный уровень общества. По своей способности поднять близких учеников до состояния Христова сознания, по успехам распространения истины среди масс Лахири Махасайа стоит в ряду спасителей человечества.

Его уникальность, как пророка, заключается в особом внимании к определенному практическому методу, впервые открывшего врата йоги для всех людей. Не считая чудес собственной жизни, йогаватара, поистине, достиг зенита всех чудес, устранив все древние сложности йоги, придав ей эффективность, простоту, доступность для обычного человека.

О чудесах Лахири Махасайа нередко говорил: "Не следует публично обсуждать действие скрытых законов, неизвестных человечеству не следует и писать о них без должного понимания". И если на страницах этой книги мне случалось нарушить этот запрет, то лишь потому, что было дано мне внутреннее позволение. Однако, излагая некоторые подробности жизни Лахири Махасайа, Шри Юштеквара и Бабаджи, я счел за лучшее опустить некоторые чудесные истории. Едва ли можно было включить их в кннигу без объяснений, а это потребовало бы целого тома малопонятных философских рассуждений.

Как йогин-домохозяин, Лахири Махасайа принес практическую весть, пригодную для нужд современного мира. Великолепных экономических и религиозных условий древней Индии более не существует. Поэтому великий учитель не укреплял старого идеала йогина--бродячего аскета с чашей для подаяний. Он подчеркивал преимущества самому зарабатывать на жизнь, благодаря чему современный йогин приобретает независимость давящего от общества. Он указывает, что йогин-домохозяин достигает свободы от общества, что он наконец способен практиковать йогу в уединении собственного дома. Этими советами Лахири Махасайа привлек многих искателей духовных ценностей, находящихся в оковах семьи; своим поучениям он придал он придал зажигательную силу благодаря собственному примеру. Это был образец современного йогина--так, сказать, "йогина обтекаемой формы". Его образ жизни должен был, по замыслу Бабаджи, служить вдохновляющим примером для людей всего мира, стремящихся к йоге.

"Новая надежда для новых людей! "Божественный союз",--провозгласил йогаватара,--возможен благодаря собственному усилию; он не зависит от теологических убеждений или от преодящей воли Космического Диктатора".

Пользуясь ключом крийа, люди, не способные поверить в божественность человека, узрят в конце концов полную божественность своей собственной личности.

Примечание к главе 35

/1/ Мтф. III, 15

/2/ Многие отрывки из Библии раскрывают тот факт, что авторы Ветхого и Нового Заветов понимали и принимали закон перевоплощения.

/3/ Малахия 1.13--17, IV,5.

/4/ "Перед Ним", т. е. перед Господом.

/5/ Лука 1.13, 17.

/6/ Мтф. XVII, 12--13.

/7/ Мтф. XI, 13--14.

/8/ Иоанн, 1, 21.

/9/ Вторая Книга Царств 11,9--14.

/10/ Мтф. XVII, 3.

/11/ Мтф. XXVII, 48--49.

/12/ "Как много видов смерти в наших телах!

Ничего в них нет, кроме смерти" (Мартин Лютер).

/13/ Главная молитва у мусульман, повторяемая четыре или пять раз в день.

/14/ "Ищи истину в медитации, а не в описанихя". "Иши луну на небе, а не в пруду" (персидская пословица).

/15/ Крийа-йога имеет много разветвлений. Лахири Махасайа различал четыре существенные ступени,Ж имеющие наибольшую практическую ценность.

/16/ В тексте непереводимая игра слов.

/17/ Другие титулы, которые давали Лахири Махкасайа его ученики: Ногибар (величайший из йогинов), Йогирадж (царь йогинов), Мунибар (величайший из святых). Я прибавил к ним титул Йогаватара, или воплощения йоги.

/18/ Всего он прослужил в одном и том же правительственном департаменте тридцать пять лет. В то же время он посвятил в Крийа свыше 5000 учеников.

/19/ Дерево маргоза, растущее в Восточной Индии.

/20/ Мудра--ритуальный жест пальцев и рук. Самбхаби Му3дра или "миротворческий" жест воздействует на нервную систему так, что приходит глубочайший умственный покой. Древние индийские писания тщательно классифицируют нади (72 тысячи нервных каналов тела) в их взаимоотношениях с мозгом. Мудры пользуются при богослужениях и в практике йоги, имея, таким образом, научное основание. Тщательно разработанный язык мудр обнаруживается также в иконографии и в ритуальных танцах Индии.

/21/ "Множество печатей, недавно обнаруженных во время археологических раскопок в долине Инда, датируются третьим тысячелетием до нашей эры. Они содержат собрание изображений фигур, сидящих в медитационных позах, которые ныне употребляются в системе йоги. Этот факт свидетельствует о том, что некоторые элементы йоги были известны в те времена. Поэтому мы можем сделать небезосновательное заключение, что систематическое самоуглубление с помощью особых, разработанных методов, практиковалось в Индии пять тысяч лет назад", (проф. У. Норман Браун "Бюллетень Американского Совета Ученых Обществ").

/22/ После ухода Парамханса его главный ученик Раджарши Джанакананда (мистер Джеймс Дж. Линн) даровал Йогананде глубоко заслуженный титул Премаватары, или воплощения любви. (Примечание издательства).

Глава 36. Интерес Бабаджи к Западу.

--Учитель, а вы встречались когда-нибудь с Бабаджи?

Разговор происходит в Серампуре. Стоял тихий летний вечер. Огромные тропические звезды сияли над нашими головами. Я сидел подле Шри Юктешвара на балконе третьего этажа его обители.

--Да,--улыбнулся учитель моему прямо вопросу, и глаза его загорелись почтением.--Трижды я созерцал бессмертного гуру. Наша первая встреча произошла в Аллахабаде во время Кумбха Мела.

Так называются большие религиозные праздники, существующие в Индии с незапамятных времен. Они пробуждают в широких массах постоянное внимание к духовным целям. Миллионы правоверных индуистов собираются каждые шесть лет, чтобы повстречаться с садху, йогинами, свами и аскетами. Многие отшельники никогда не покидают своих уединенных жилищ, но во время "Мела" они делают исключение из этого правила и одаряют своими благословениями присутствующих мирян.

"Во время встречи с Бабаджи я не был свами,--продолжал Шри Юктешвар.--Но я уже получил посвященные в крийа от Лахири Махасайа, и он посоветовал мне посетить "мела", которая состоится в январе 1894 г. в Аллахабаде. Это было мое первое посещение кумбха, и я ощущал некоторую растерянность в шуме и волнениях толпы. Всматриваясь в лица, я не видел ни одного просветленного учителя. Перейдя мост через Гангу, я приметил нищего с чашей для подаяний.

"Весь этот праздник--не что иное как хаос, шума и нищеты,--подумал я в разочаровании.--Наверное, западные ученые, терпеливо расширяющие пределы знания для практического блага человечества, ближе к Богу, чем эти лентяи, которые избрали религию своей профессией, а думают только о подаянии".

Нить моих размышлений о специальных реформах внезапно прервал высокий саньяси. Он остановился передо мной:

--Господин,--сказал он,--вас зовет один святой.

--А кто он такой?

--Подойдите и посмотрите сами.

Не без колебаний последовав этому лаконичному совету, я вскоре оказался у дерева, под ветвями которого нашел себе убежище гуру с приятной группой учеников. Учитель весьма необычного вида, с темными блестящими глазами, поднялся и приветливо обнял меня.

--Приверт вам, свамиджи,--произнес он ласково.

--Господин,--сказал я подчеркнуто,--ноя совсем не свами.

--Те, кому я, по указаниям свыше, даю титул свами, никогда его не отбрасывают.--Святой обращался ко мне простоЮ но в его словах чувствовалась глубокая убежденность в истине. Внезапно я ощутил, что меня залила волна духовной благодати. Радуясь такому неожиданному возвышению в члены древнего монашеского ордена /1/, я склонился к ногам этого ангелоподобного существа в человеческом облике, так почтившего меня.

Бабаджи, ибо в действительности это был он, указал мне место под деревом около него. Святой был молод, силен и был похож на Лахири Махасайа, однако это сходство не бросилось мне в глаза, хотя я не раз слышал о необыкновенном сходстве этих двух великих учителей друг с другом. Бабаджи свободно читает любые даже самые тонкие мысли, возникающие в уме человека. По-видимому, великий гуру желал, чтобы я вел себя в его присутствии совершенно естественно, не сковано.

--Что вы думаете о Кумбха Мела?

--Я был глубоко разочарован, господин,--ответил я, но тут же поспешил прибавить,--но только до встречи с вами, господин. Мне как-то кажется, что святость несоовместима с этой толпой.

--Дитя,--молвил учитель (хотя внешне он выглядел почти вдвое младше меня),--не осуждай целое за ошибки многих. Все на земле имеет смешанный характер, подобно смеси сахара с песком. Будь как мудрый муравей, который берет только сахар и оставляет песок нетронутым. Хотя многие сажду еще в дебрях заблуждений, все же "мела" благословенна немногими просветленными.

Имея в виду мою встречу с этим возвышением учителем, я быстро согласился с ним.

--Господин,--пояснил я,--я только что думал о ученых Запада, которые по своему интеллекту стоят значительно выше большинства собравшихся здесь людей. Они исповедуют самые различные религии, но не имеют понятия об истинной ценности хотя бы такой "мела", как сегодняшняя. И вот эти люди могли бы извлечь пользу от встречи с индийскими учителями. Ведь их высокий интеллект нередко сочетается с грубым материализмомо, а вердущие ученые и философы не признают внутреннее единство всех религий. Их верования служат непреодолимой навеки разделяющей нас преградой.

--Я вижу, что вас интересуют взаимоотношения Запада и Востока,--лицо святого осветилось одобрением.--Я ощутил боль вашего сердца, достаточно великого, чтобы вместить всех людей. Вот поэтому-то я и позвал вас сюда.

--Восток и Запад должны найти некий золотой средний путь, продолжал он.--Индия должна многому научиться у Запада в обрасти материального развития; я, в свою очередь, она может передать универсальную методологию, которая поможет западу связать воедино науку и религию.

--Вы, свамиджи, тоже примете участие в диалоге между Востоком и Западом. Через несколько лет я пошлю вам ученика, которого вы обучите для распространения йоги на Западе. Оттуда до меня доходят вибрации многих душ, ищущих духовного пути.

И я вижу в Европе и Америке немало потенциальных святых, жаждущих пробуждения".

В этом месте своего повествования Шри Юктешвар пристально посмотрел на меня.

--Сын мой,--промолвил учитель, улыбаясь при свете яркой луны,--ты и есть тот ученик, которого много лет назад обещал прислать мне Бабаджи.

Я был счастлив узнать, что Бабаджи направил мои стопы к Шри Юктешвару, однако мне трудно было представить себя на далеком Западе без моего возлюбленного гуру и простой тишины ашрама.

"Затем Бабаджи заговорил о "Бхагавад-Гите",--продолжил свое повествование Шри Юктешвар.--К моему изумлению несколлькими одобрительными словами он дал понять, что ему известны написанные мною пояснения к некоторым главам "Гиты".

--Я прошу вас, свамиджи, взять на себя еще и другую задачу,--сказал великий учитель.--Не напишите ли вы небольшую книгу о единстве основ христианских и индийских писаний? Покажите параллельными ссылками, что вдохновленные сыны Божьи изрекали одинаковые истины и что сейчас их единство затемнено сектанскими разногласиями среди людей.

--Махарадж /2/,--ответил я в недоумении,--что за поручение! Разве я смогу выполнить его?

Святой мягко рассмеялся:

--Почему вы сомневаетесь, сын мой?--успокоил он меня.--В самом деле кому принадлежит вся эта работа? Кто совершает все действия? Все то, что Господь заставил меня сказать, непременно реализуется, как истинное.

Я ощутил себя охваченным благостью святого и дал согласие написать книгу. Чувствуя, что наступило время расставания, я неохотно встал со своего места на куче листьев.

--Вы знаете Лахири? /3/--осведомился учитель.--Не правда ли, это великая душа? Расскажите ему о нашей встрече.

Затем он дал мне послание для Лахири Махасайа. Когда я смиренно поклонился на прощание, святой благосклонно улыбнулся и пообещал мне:

--Когда ваша книга будет окончена, я приду к вам. А сейчас до свидания!

На следующий день я уехал из Аллахабада в Бенарес. Очутившись в доме гуру, я рассказал ему обо всей этой истории с чудесным святым на Кубмха Мела.

--О, так ты не узнал его?--глаза Лахири Махасайа искрились весельем.--Вижу, что нет, потому что он не допустил этого. Это был мой несравненный гуру, небесный Бабаджи!

--Бабаджи!--повторил я в благоговейном страхе.--Йогин во Христе Бабаджи! Видимый и невидимый спаситель! Ах, если бы я мог сейчас вернуть прошлое и оказаться еще раз в его присутствии! Я доказал бы ему свою преданность у его лотосоподобных ног.

--Ничено,--утешил меня Лахири Махасайа,--ведь он пообещал тебе прийти еще раз.

--Гурудева, божественный учитель поручил мне передать вам послание. "Скажи Лахири,--попросил он меня,--что запас энергии для этой жизни крайне низок; она почти исчерпана.

Когда я произнес эти слова, все тело Лахири Махасайа вздрогнуло, как если бы его коснулась молния. В мгновенье ока все вокруг него погрузилось в молчание, и его улыбающееся лицо стало неправдоподобно строгим. Тело стало бесцветным, уподобившись деревянной статуе, мрачной и неподвижной. Я смутился и встревожился, ибо никогда в жизни не видел, чтобы эта жизнерадостная душа проявляла такую пугающую серьезность. Другие присутствующие здесь ученики взглянули друг на друга понимающими глазами.

Три часа прошли в молчании. Затем Лахири Махасайа вновь принял свой естественный, радостный облик и ласково заговорил с учениками. Все облегченно вздохнули.

По реакции учителя я понял, что послание Бабаджи было безошибочным предупреждением, по которому Лахири Махасайа почувствовал, что вскоре ему придется покинуть свое тело. Его благоговейное молчание показало, что гуру внезапно взял под контроль все свое существо и рассек последние узы привязанности к материальному миру, устремившись к своей вечно живой духовной сущности. Сообщение Бабаджи было особым способом выражения обещания: "Всегда буду с тобой!"

Хотя Бабаджи и Лахири Махасайа обладали всеведеньем; хотя для них не существовало необходимости общаться друг с другом через меня или другого посредника, великие существа нередко снисходя до того, чтобы сыграть известную роль в человеческой драме. И потому они иногда передают свои предсказания обычным путем через посланцев, чтобы конечное осуществление их слов вызвало потом большую веру в божественные силы у широкого круга людей, которые впоследствии узнают всю происшедшую историю.

"Вскоре я уехал из Бенареса в Серампур и принялся за комментарии к писаниям, о которых просил Бабаджи,--продолжал Шри Юктешвар.--Но я начал не раньше, чем почувствовал вдохновение и написал стихотворение, посвященное бессмертному гуру. Звучащие строки без всяких усилий лились из-под моего пера, хотя до того я никогда прежде не пробовал своих сил в санскритском стихосложении.

В тишине ночи я занялся сравнением Библии и "Санатан Дхарма", писаниями индуистов /4/. Цитируя слова благословенного Господа Иисуса, я показал, что его учения в сущности своей едины с откровениями Вед. По милости моего Парамгуру /5/ книга "Священная наука" /6/ была закончена в короткое время.

В то утро, когда я закончил свою литературную работу, я пошел к Рай Гхату, чтобы выкупаться в Ганге. Гхат был пустынен и я недолго стоял там, наслаждаясь мирным солнечным утром. Окунувшись в сверкающие воды, я отправился домой. В тишине слышалось лишь хлопанье моей одежды, намокшей при погружении в воду; она хлопала при каждом шаге. Когда я проходил мимо широкого баньяна на берегу реки, меня охватило сильнейшее желание оглянуться. Там, в тени баньяна, окруженный несколькими учениками, сидел великий Бабаджи.

--Приветствую вас, свамиджи!--Прекрасный голос учителя зазвенел, дабы уверить меня в том, что я вижу все это наяву, а не во сне.--Я вижу, вы успешно завершили свою книгу. И вот я здесь, как и обещал, чтобы поблагодарить вас.

С сильно бьющимся сердцем я распростерся у его ног.

--Парамгуруджи,--сказал я с мольбой,--не почтите ли вы с учениками своим присутствием мой дом? Он недалеко отсюда.

Улыбнувшись, мой верховный гуру отклонил приглашение:

--Нет, дитя. Такие люди, как мы, предпочитают покров деревьев: здесь так удобно!

--Пожалуйста, задержитесь хоть немного, учитель,--взглянул я на него с мольбой,--и я сейчас же вернусь; я принесу вам сладостей. /7/

Но когда я через несколько минут вернулся с блюдом деликатесов, величественный баньтян не скрывал более группу небесных созданий. Я осмотрел все вокруг гхата, но в сердце моем было чувство, что небольшая группа уже унеслась на эфирных крыльях.

Я был глубоко обижен. "Даже если мы повстречаемся вновь, подумал я,--я не стану разговаривать с Бабаджи. С его стороны было жестоко оставить меня так внезапно". Разумеется, во мне говорил только гнев любви и ничего больше.

Через несколько месяцев я навестил Лахири Махасайа в Варанаси. Когда я вошел в гостиную, гуру приветливо улыбнулся:

--Здравствуй Юктешвар,--молвил он.--Не встретил ли ты только что Бабаджи на пороге моей комнаты?

--Нет, конечно,--ответил я удивленно.

--Подойди сюда,--тихонько тронул мой лоб Лахири Махасайа. Я сейчас же увидел около двери образ Бабаджи, прекрасный, как цветущий лотос.

Я вспомнил свою старую обиду и не поклонился. Лахири Махасайа посмотрел на меня с изумлением.

Божественный гуру устремил на меня свои бездонные глаза:

--Ты обиделся на меня?

--Господин, почему бы мне и не обидеться?--отвечал я.--Вы как появились из воздуха со своей таинственной группой, так и исчезли в прозрачном воздухе.

--Я сказал, что увижу тебя, но не говорил, как долго останусь с тобой,--тихо засмеялся Бабаджи.--Ты был полон возбуждения. Уверяю тебя, я так быстро растворился в воздухе лишь порывом твоего возбуждения.

Внезапно я почувствовал удовлетворение при этом нелестном для меня ответе. Я склонился к его ногам; высочайший гуру ласково потрепал меня по плечу.

--Дитя, тебе необходимо больше медитировать,--сказал он.--Твой взор еще не безгрешен. Ты не смог увидеть меня, когда я скрылся в лучах солнца.

С этими словами звучавшими подобно голосу небесной флейты, Бабаджи исчез, как бы растворившись в потоке света.

"Это было одно из моих последних посещений гуру в Бенаресе закончил Шри Юктешвар.--В точном соответствии с предсказанием, сделанном Бабаджи во время "мела", воплощение Лахири Махасайа в качестве домохозяина пришло к концу. Летом 1895 года на его крупном теле появился нарыв--небольшой фурункул на спине. Он не соглашался на предложение вскрыть его, желая в своем теле изжить дурную карму одного из своих учеников, Наконец, когда несколько учеников стали чересчур настойчивы, учитель загадочно ответил:

--Тело должно найти причину для ухода; я с удовольствием сделаю все, что вы захотите.

Спустя короткое время несравненный гуру покинул свое тело. Это произошло в Бенаресе. Больше мне не приходиллось искать его в маленькой гостиной; каждый день моей жизни был осенен благословением его вездесущего присутствия".

Через несколько лет из уст подвижника, ученика Лахири Махасайа, свами Кешабананды я услышал много чудесных подробностей об уходе Лахири Махасайа: /8/

"За несколько дней до того, как покинуть свое тело,--рассказал мне Кешабананда,--он материализовался передо мной, когда я сидел в своей обители в Хардваре.

--Приезжай сейчас же в Бенарес!--С этими словами Лахири Махасайа исчез.

Я немедленно отправился в Бенарес. Там я увидел, что в доме гуру собралось множество учеников. В тот день /9/ учитель несколько часов разъяснял "Бхагавад-Гиту". Затем он обратился к нам с простыми словами:

--Я ухожу домой!

Горестные вздохи слились в один неудержимый поток.

--Успокойтесь, я приду опять!--Сказав это, Лахири Махасайа встал со своего места, трижды повернулся вокруг, затем сел в позе "лотос", лицом на серев,--и чудесным образом вошел махасамадхи /10/.

Прекрасное тело Лахири Махасайа, столь дорогое для его поклонников, было сожжено с торжественными обрядами, положенными для домохозяина, в Маникарника Гхате, на берегу святой Ганги,--продолжал Кешабананда.--На следующий день я все еще находился в Бенаресе. В десять часов утра моя комната озарилась ярким светом. И вот передо мной оказалась телесная форма Лахири Махасайа! Она былла в точности похожа на прошлое его тело, но только казалась моложе и испускала яркий свет. Божественный гуру заговорил со мной:

--Кешабананда,--сказал он,--это я. Я воссоздал прежнюю форму из распавшихся атомов моего сожженного тела. Мой труд в мире в качестве домохозяина закончен; но я не совсем покидаю землю. С этого дня я пробуду некоторое время с Бабаджи в Гималаях, потом с ним же--в Космосе.

Благословив меня, трансцендентный гуру исчез. Сердце мое наполнилось несказанным вдохновением: я испытал такой же духовный подъем, какой пережили ученики Христа и Кабира /11/, узрев своих гуру живыми после их физической смерти.

Возвратившись в свою уединенную обитель, я привез с собой горсть священного пепла учителя. Я знал, что он ускользнул из клетки времени и пространства; вездесущая птица была освобождена. И все же хранение пепла его тела успокоило мое сердце".

Другим учеником, видевшим благословенного гуру воскресшим, был святой Панчанон Ьхаттачарья /12/. Я был у него в гостях в Калькутте и с наслаждением слушал рассказ о многих годах, проведенных с учителем. В заключение он рассказал мне о самом чудесном событии в его жизни:

"Здесь в Калькутте,--сказал Панчанон,--в десять часов вечера следующего дня после сожжения его тела Лахири Махасайа появился передо мной в живой славе".

Свами Пранабананда, святой "с двумя телами", также сообщил мне лично подробности своего возвышенного переживания. Во время посещения моей школы в Ранчи:

"За несколько дней до того, как Лахири Махасайа покинул свое тело, я получил от него письмо с просьбой приехать поскорее в Бенарес. Однако меня задержали неотложные дела; я никак не мог выехать сейчас же. Когдаа я уже готовился к отъезду в Бенарес, около десяти часов утра, меня неожиданно охватила всепоглащающая радость: я увидел в комнате сверкающий образ моего гуру.

--Зачем спешить в Бенарес?--сказал, улыбаясь Лахири Махасайа.--Ты более не найдешь меня там.

Когда до меня дошло содержание его слов, я вскрикнул душераздирающим голосом, поняв, что вижу только призрачную форму. Учитель приблизился ко мне, чтобы успокоить меня:

--Тронь мое тело,--сказал он.--Я жив, как всегда. Не печалься. Разве я не всегда с тобой?"

Из повествований этих трех учеников вырисовывается поразительный факт: в десять часов утра, через день после того, как тело Лахири Махасайа было предано пламени близ священной Ганги, воскресший учитель в реальном преображенном виде появился перед тремя учениками, в разных городах.

"Когда же тленное тело сие облечется в медленное, и смертное сие облечется в бессмертное, тогда сбудется слово написанное: "поглощена смерть победою". Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? /13/.

Примечание к главе 36.

/1/ Шри Юктешвар впоследствие был формально принят в орден свами махантом (настоятелем) в Будх Гайа. Слово индус относится только к последователям "Санатан Дхарма" или Индуизма. Термин индиец применяется как к индусам, так и магометанам и другим обитателям Индии. Древнее название Индии--Арьяварта--"жилище Ариев. Арий--это "достойный, праведный, благопородный".

/2/ "Великий царь"--титул, говорящий об уважении.

/3/ Гуру обычно называет своих учеников просто по имени, опуская всякие титулы. Поэтому Бабаджи и сказал "Лахири", а не "Лахири Махасайа".

/4/ Буквально "вечная религия"--название, данное всему своду ведических поучений. "Санатан Дхарма" впоследствие стала называться индуизмом, ибо греки дали народу, населенному по берегам реки Инд, название индусов, или хинду.

/5/ "Парамгуру" означает буквально "верховный гуру", указывая на линию или последовательность учителей. Бабаджи, гуру Лахири Махасайа, был парамгуру Шри Юктешвара.

Бабаджи является моим парам-парамгуру, и потому он будет парам-парам-парамгуру всех членов Товарищества Самопознания.

/6/ Эта книга издана Обществом Йогода Сатсанга в Ранчи, Вихар.

/7/ В Индии считается непочтительным, если ученик не предлагает гуру подкрепиться.

/8/ Мой визит в ашрам Кешабананды описан в 42 главе.

/9/ 26 сентября 1895 года--день, в который Лахири Махасайа покинул свое тело. Если бы он прожил несколько дней, он достиг бы возраста в шестьдесят семь лет.

/10/ Три раза повернуть тело, а затем устремить лицо к северу,--это части ведического ритуала, обряда, которым пользуются учителя, знающие наперед время, когда для их физического тела должен пробить последний час. Конечная медитация, во время которой учитель погружается в Космическое АУМ, называется "меха" или великое самдхи.

/11/ Кабир--великий святой, живший в XVI столетии. Среди большого числа его последователей были индуисты и мусульмане. В момент смерти Кабира ученики его стали ссориться, не зная, по какому обряду производить погребальные церемонии. Пришедший в отчаяние учитель очнулся от своего последнего сна и приказал: "Пусть одна половина моих останков будет погребена по мусульманским обрядам, а другая--сожжена по индийскому обычаю". Сказав это, он исчез. Когда ученики сняли саван, прикрывавший тело, они нашли только гору прекрасных цветов. Половина их была зарыта в Магхаре послушными его повелению мусульманами, которые и по сей день чтут гробницу Кабира. Другая половина была сожжена по индийским обычаям.

Когда Кабир был молод, к нему приблизились двое учеников, желавших получить поробные указания о мистическом пути. Учитель ответил просто:

"Путь предполагает расстояние;

Но если Он находится здесь же, телу не нужеен путь;

Воистину, это вызывает у меня улыбку:

Слышать о рыбе в воде, страдающей от жажды!"

/12/ См. стр. 35. Панчанон воздвиг храм Шивы в Деогархе, близ Бихара. Храм окружен садом площадью около шести гектаров, а алтарь украшен портретом Лахири Махасайа".

Когда подошло время столетия ссо дня рождения Лахири Махасайа,--1927 год,--его внук Шри Ананда Мохан Лахири пожелал ответить эту священную дату--изваять статую великого учителя. Вскоре Шри Ананда с удивлением получил от знаменитого скульптора Шри Джаду Натх Пала прекрасную мраморную статую Лахири Махасайа. Шри Джаду сказал, что во время особого видения ему было указано сделать статую и подарить ее Шри Ананде. Статуя была установлена в Храме Лахири Махасайа в Пури.

/13/ I Коринф. XV, 54--55.

Глава 37. Я еду в Америку.

"Америка! В самом деле, эти люди--американцы!"--подумалось мне, когда перед моим внутренним взором прошла панорама лиц европейского типа.

Погрузившись в медитацию, я сидел за какими-то пыльными ящиками в кладовой школы Ранчи. Все эти годы среди юных обитателей Ранчи мне было так нелегко найти уединенное место.

Видение продолжалось: на экране сознания, подобно актерам, проходили многие лица /1/; взоры их со вниманием были устремлены на меня.

В этот миг дверь кладовой отворилась: как всегда, один из юношей открыл мое убежище.

--Иди сюда, Вимал!--Весело воскликнул я.--У меня есть для тебя новости: Господь зовет меня в Америку!

--В Америку!--юноша повторил мои слова таким тоном, как будто я сказал: на Луну.

--Да, я собираюсь открыть Америку, подобно Колумбу. Он думал, что открыл Индию; поистине, между этими двумя странами есть кармическая связь.

Вимал ускакал прочь; вскоре эта "двуногая газета" сообщила о разговоре всей школе.

Я созвал пришедший сразу в замешательство совет учителей и передал школу его попечению

--Знаю, что вы и впредь будете хранить идеалы воспитания Лахири Махасайа,--сказал я.--Я часто буду вам писать. Если Богу будет угодно, я, когда-нибудь вернусь сюда.

Со слезами на глазах я бросил последний взгляд на ребят и залитый солнцем двор Ранчи. В эту минуту завершилась определенная эпоха в моей жизни, и с того времени мне предстояло жить в дальних странах. Через несколько часов после моего видения я отправился в Калькутту. На следующий день я получил приглашение принять участие как делегат от Индии в международном конгрессе религиозных либералов в Америке. Конгресс намечался на тот же год в Бостоне; он должен был состояться под эгидой Американской ассоциации унитариев.

Голова моя пошла кругом, и я бросился к Шри Юктешвару в Серампур.

--Гуруджи, меня пригласили выступить на религиозном конгрессе в Америке. Стоит поехать?

--Перед тобой открыты все двери,--просто ответил учитель,--Сейчас или никогда.

--Но, господин,--возразил я в смятении.--Ведь я же не умею выступать перед публикой. Я так редко читал лекции--и никогда не выступал по-английски.

--По-английски, или не по-английски, но твои слова о йоге будут услышаны на Западе.

Я рассмеялся:

--Хорошо, дорогой гуруджи, я думаю, что вряд ли американцы станут учить бенгали! Благословите меня, пожалуйста, дабы я смог преодолеть дебри английского языка /2/.

Когда я сообщил о своих планах отцу, он был прямо-таки ошеломлен. Америка представлялась ему невероятно далекой, и он опасался, что ему, возможно, никогда более не придется меня увидеть.

--Как же ты можешь ехать?--спросил он меня сурово.--Кто даст тебе деньги на дорогу?

Поскольку он с радостью тратил деньги на мое обучение и на всю мою жизнь, он, несомненно, полагал, что его вопрос поставит мой проект в затруднительное положение.

--Господь, конечно, поддержит меня,--отвечал я, припоминая, как давным-давно я очень похоже ответил брату Ананте в Агра. И довольно простодушно добавил:--Отец, может быть, Господь вложит в ваш ум мысль мне помочь...

--Нет, никогда!--он взглянул на меня с жалостью.

И поэтому я был крайне удивлен, когда на следующий день отец вручил мне чек на крупную сумму.

--Я даю тебе эти деньги не как отец, а как преданный ученик Лахири Махасайа. Отправляйся же на далекий Запад и распростаняй там учение крийа-йоги.

Меня глубоко тронул дух бескорыстия, с которым отец смог так быстро отбросить в сторону свое личное. Прошедшей ночью он справедливо рассудил, что движущей силой моей поездки было не просто стремление к перемене мест.

--Может быть, мы уже не увидимся в этой жизни,--печально молвил отец. Тогда ему было уже шестьдесят семь лет.

Но интуитивная убежденность заставила меня ответить:

--Несомненно, Господь даст нам еще раз встретиться и здесь!

Готовясь расстаться с учителем и своей религией, готовясь отправиться к незнакомым берегам Америки, я испытывал немалый трепет. Мне приходилось много слышать о материалистическом духе Запада, столь отличном от духовных основ Индии, пропитанных аурой святости.

"Чтобы выдержать атмосферу Запада,--подумал я,--восточный учитель должен быть закален сильнее, чем для гималайских холодов".

Как-то рано поутру я начал молиться, твердо решив скорее умереть, чем подняться со своего места, не услышав голоса Бога. Мне хотелось, чтобы Он благословил меня и дал уверенность, что я не затеряюсь в тумане современного утилитаризма. Сердце мое было готово к поездке в Америку, но тем сильнее желало оно услышать божественное утешение и позволение.

Я упорно молился, заглушая рыдания. Ответа не было. К полудню я достиг наивысшей точки. Голова моя кружилась под напором глубочайшей тоски. Я почувствовал, что если еще раз вскрикну, углубив свою внутреннюю скорбь, мой мозг разлетится на куски.

В этот момент раздался стук в дверь (дело происходило в моем доме на Гурпар-Роуд). Отворив, я увидел молодого человека в убогой одежде нищенствующего монаха. Он вошел в дом.

"Это, должно быть, Бабаджи",--подумал я в недоумении, ибо стоявший передо мной человек обладал чертами Лахири Махасайа в молодости. Человек ответил на мою мысль:

--Да, я Бабаджи.--Он говорил мелодичным голосом на хинди.--Наш Отец Небесный услышал твою молитву и послал меня сказать тебе: "Следуй повелению твоего гуру и отправляйся в Америку. Не бойся, ты будешь под защитой".

После волнующей паузы, Бабаджи вновь обратился ко мне:

--Ты--тот человек, которого я избрал для распространения на Западе вести о крийа-йоге. Много лет назад я встретил твоего гуру Юктешвара на Кумбха Мела и сказал ему, что пошлю тебя к нему для обучения.

Подавленный благоговением, я потерял дар речи. Меня глубоко тронуло, что он направил меня к Шри Юктешвару. Я простерся ниц перед бессмертным гуру, но он милостливо поднял меня.

Пояснив многое из моей жизни, он дал мне несколько личных указаний и осветил кое-что из будущего.

--Крийа-йога, научная техника познания Бога,--сказал он, заканчивая беседу и переходя на торжественный тон,--распространится в конце концов по всем странам; она будет способствовать усилению гармонии между народами благодаря тому, что люди достигнут личного трансцендентального восприятия Бесконечного Бога.

Изличающий величие и силу, мастер электриговал меня сполохами своего космического сознания:

"Если бы в небе разом возникли

Тысячи солнц,

Этот свет походил бы

На сияние того махатмы" /3/.

Сейчас же после этого Бабаджи направился к двери, сказав:

--Не пытайся следовать за мной, ты не сможешь этого сделать.

--Бабаджи, похалуйста, не уходите!--воскликнул я.--Возьмите меня с собой!

--Еще не время,--был ответ.--Подожди другого раза.

Во власти эмоций я не обратил внимания на его предостережение. Но попытавшись следовать за ним, я обнаружил, что мои ноги приросли к полу. Стоявший на пороге Бабаджи устремил на меня ласковый взгляд. Мои глаза были прикованы к его лику; я видел, как он поднял руку для благословения, и зашагал прочь.

Через несколько минут мои ноги обрели прежнюю подвижность. Усевшись, я погрузился в глубокую медитацию, неустанно благодаря Бога не только за то, что Он ответил на мою молитву, но и за то, что Он ниспослал мне благословенное посещение Бабаджи. Казалось, что все мое тело освящено прикосновением древнего и вечно юного учителя. Ведь меня так давно сжигало желание увидеть его!

До настоящего времени я никому не рассказывал о своей встрече с Бабаджи. Считая ее самым священным из всех моих человеческих переживаний, я скрывал память о ней в глубине сердца. Однако теперь мне пришла в голову мысль, что читатели моей автобиографии охотнее поверят в реальность существования отшельника Бабаджи, проявляющего интерес к нашему миру, если я расскажу им, что видел этого человека собственными глазами. Я помог одному художнику написать--специально для этой книги--подлинный портрет этого йогина, Христа современной Индии.

День перед отъездом в Соединенные Штаты я провел в святом присутствии Шри Юктешвара. "Забудь о том, что был рожден среди индийцев, однако не принимай всех обычаев, своейственных американцам. Возьми то лучшее, чем обладают оба эти народа,--сказал он мне со своей спокойной мудростью.--В глубине же души старайся быть подлинным сыном Божиим. Ищи, впитывай в себя лучшие качества всех своих братьев, разбросанных на земле в различных рассах".

Затем он благословил меня: "Все, кто придут к тебе с верой и в поисках Божественного, получат помощь. Когда ты будешь смотреть на них, духовные токи, истекающие из твоих глаз, проникнут в их мозг и вызовут перемены в их материалистических привычках. Такие люди станут лучше ощущать присутствие Бога". С улыбкой учитель добавил: "Тебе достался хороший удел: привлекать к себе искренние души. И где бы ты ни оказался (даже в пустыне), ты везде найдешь друзей".

Оба эти благословенные предсказания полностью сбылись. Я приехал в Америку один; там у меня не было ни одного знакомого,--и вот я нашел тысячи людей, готовых принять вечное учение о душе.

Я выехал из Индии в августе 1920 года на борту первого пассажирского парохода "Город Спарта", отплывавшего в Америку после окончания первой мировой войны. Я смог купить проездной билет лишь после того, как преодолел, буквально чудом, множество бюрократических проволочек, связанных с получением заграничного паспорта.

Во время этого двухмесячного путешествия, один мой спутник узнал, что я--индийский делегат на конгресс в Бостоне.

--Суоми йогананда,--сказал он; и тут я впервые услышал странное американское произношение своего имени,--пожалуйста, будьте добры, прочтите в следующий четверг вечером лекцию для нас, пассажиров. Я уверен, что мы все будем счастливы услышать лекцию о том, как выдержать жизненную битву.

Увы, в среду я обнаружил, что выдерживать борьбу за свою жизнь приходится пока что мне. В отчаянии пытаясь как-то облечь свои мысли в форму лекции на английском языке, я в конце концов отбросил все приготовления, ибо мои мысли, уподобившись молодому жеребенку, увидевшему седло, упорно отказывались от какого бы то ни было подчинения законом английской грамматики. Тем не менее, целиком полагаясь на прошлые заверения учителя, я появился в четверг перед своей аудиторией, собравшейся в корабельном салоне. Я не мог произнести ни слова и молча стоял перед собравшимися. Состязание в выдержке длилось минут десять. Послышался смех.

Но мне в ту минуту было не до смеха. Негодуя, я послал Учителю безмолвную молитву.

"Ты можешь! Говори!"--немедленно зазвучал в моем сознании его голос.

И в то же мгновенье мои мысли установили самые дружеские отношения с английским языком. По истечении сорока пяти минут аудитория все еще внимательно слушала, а я впоследствии не мог вспомнить ни слова из лекции. После осторожных расспросов я услышал от одного из пассажиров следующие слова: "Вы прочитали вдохновенную лекцию на правильном и волнующем английском языке". При этом лестном отзыве я смиренно поблагодарил гуру за его своевременную помощь, вновь поняв, что он всегда со мною, вопреки всем преградам времени и пространства.

Во время остальной части своего путешествия через океан я пережил еще несколько припадков страха, думая о новом предстоящем мне испытании--речи на английском языке на Бостонском конгрессе.

"Господи,--молился я в глубине души,--да будешь Ты моим единственным источником вдохновения!"

В последних числах сентября "Город Спарта" причалил к берегу в Бостонской гавани. 6 октября 1920 года я обратился к конгрессу со своей первой речью в Америке. Она была принята хорошо, и я облегченно вздохнул. Великодушный секретарь ассоциации унитариев написал следующий комментарий к ней в публичном отчете конгресса: /4/

"Свами Йогананда, делегат Брахмачарья Ашрама из Ранчи, передал конгрессу приветствие от своей ассоциации. На прекрасном английском языке и с большим воодушевлением он обратился с речью философского характера "Наука религии": его речь была потом напечатана отдельно в виде брошюры для более широкого распространения. Он утверждал, что религия едина и универсальна. И не стоит местные обычаи и убеждения распространять на весь мир. Однако можно подогнать и состыковать общие элементы религии, чтобы сшить из этого знамя единства.

Благодаря щедрой помощи отца я смог остаться в Америке и после окончания работы конгресса. В скромной обстановке Бостона протекли четыре счастливых года. Я выступал с публичными лекциями, вел занятия с группами учеников; мною была написана книга стихов "Песни души". Она вышла с предисловием доктора Фредерика В. Робинсона, президента Нью-Йоркского колледжа.

В 1924 году я отправился в путешествие через весь континент, выступая перед тысячными аудиториями во всех главных городах. Из Сиэттла я отплыл на север, чтобы отдохнуть в великолепной Аляске.

С помощью моих бескорыстных учеников я устроился к концу 1925 года на свою главную квартиру в Америке в поместье на Маунт Вашингтон в Лос-Анжелосе, в Калифорнии. Это здание оказалось как раз тем самым домом, который появился предо мной в видении несколько лет назад в Кашмире. Я поспешил послать Шри Юктешвару описание своей деятельности в далекой Америке. Он прислал в ответ следующую открытку на бенгали:

"11 августа 1926 года

Дитя сердца моего, Йогананда!

Не могу выразить словами ту радость, которая входит в мою жизнь, когда я смотрю на фотографии твоей школы и учеников. Я весь растворяюсь в счастье при виде твоих учеников йоги из различных городов.

Узнав о твоих методах напева формул, об использовании целительных вибраций и божественных целительных молитв, я не могу не поблагодарить тебя от всего сердца.

Когда я смотрю на фотографии входа, вьющейся тропы в горах и великолепного пейзажа, открывающегося из поместья Маунт Вашингтон, мне так хочется увидеть все это собственными глазами.

Здесь все идет хорошо. Да пребудешь ты милостью Бога в вечном блаженстве!

Шри Юктешвар Гири".

Шли годы. Я читал лекции в каждой части моей новой родины, выступив в сотнях клубов, колледжей, церквей перед группами самых различных вероисповеданий. За десять лет с 1920 по 1930 годы, мои занятия по йоге привлекли десятки тысяч американцев. Им я посвятил книгу молитв и стихов "Шепот вечности". Вот отрывок из нее: "Из глубин дремоты

Возносясь спиралью пробужденья,

Я шепчу:

Бог! Бог! Бог! Ты пища моя, и когда прерываю свой пост

Разлуки с тобою в ночи,

Вкушаю тебя и в уме говорю:

Бог! Бог! Бог! Там пусто, куда я иду; но светлая точка во лбу

Мгновенно отыщет Тебя

И в шумной войне суеты

Воинственный клич мой спокоен всегда:

Бог! Бог! Бог! Когда шторма испытаний грохочут

И когда тревоги стонут во мне

Я заглушаю их ропот воспеванием громким:

Бог! Бог! Бог! Когда мои мысли витают

Тропинками воспоминаний

Волшебный узор славословий:

Бог! Бог! Бог! Каждой ночью среди глубочайшего сна

Мои тихие грезы и радость! И радость! И радость!

Моя радость поет беспрестанно:

Бог! Бог! Бог! В пробужденье, еде, на работе, в мечтаньях и сне

В ритуалах, покое, псалмах и любви

Постоянно, неслышно трепещет Душа:

Бог! Бог! Бог!" Иногда, особенно в первых числах месяца, когда приходили сроки арендной платы за центр на Маунт Вашингтон, где помешалась главная квартира Общества Самопознания, я с тоской вспоминал мир и простоту своей индийской жизни. Но с каждым днем я видел, как расширяется взаимосвязь и понимание между Америкой и Индийе--и душу мою наполняла радость.

Моя жизнь на Востоке и Западе помогла понять, что каждый из нас нуждается в главных положительных качествах других. Чейчас мы страдаем от несбалансированной цивилизации. Индийцам полезно перенять деловитость американцев. А Западу стоит освоить точную, веками обкатанную технику входа в Божественное. Разумный баланс духовных и материальных ценностей нужно искать как на Востоке, так и на Западе. Идеал гармоничной цивилизации совсем не химера; тысячелетняя Индия известна не только духовными завоеваниями, но и замечательными материальными достижениями. Предпочтение простоты и бедности в последние 200 лет лишь пасивная фраза долгой Индийской истории.

Джорж Вашингтон, "отец страны", чья жизнь была отмечена мистическими видениями и осознанием божественного водительства вдохновлял Америку своим высочайшим духом:

"Будет достойно свободной, просвещенной и в ближайшем будущем великой страны явить человечеству совершенно новый пример народа, всегда руководимого возвышенной справедливостью и благожелательностью. Кто может сомневаться в том, что с течением времени и событий плоды такого образа действий в изобилии возместят любые временные утраты, которые принесет стойкая приверженность идеалу? Может ли провидение не соединить вечное счастье нации с ее добродетелью!"

Уолт Уитмен. "Гимн Америке":

"Ты в своем будущем,

Ты в своей обширной и здоровой семье,--ты в Твоих атлетах, морали, духе, на Юге, на Севере, на Западе и на Востоке.

Ты в своем моральном богатстве и гармоничной цивилизации (до прихода которой самая гордая материальная цивилизация должна оказаться тщетной);

Ты в своем всеохватывающем и всевбирающем поклонении--в поклонении не только одному спасителю, одной единственной библии;

Твои бесчисленные спасители, скрытые в твоих недрах, равные любому, божественные, как любой...

Их в тебе, их несомненный приход предсказываю ныне".

Примечание к главе 37.

/1/ Впоследствии я увидел многих из этих людей и сразу узнал их.

/2/ Обычно мы со Шри Юктешваром разговаривали на бенгали.

/3/ "Бхагавад-Гита" XI, 12 (русский перевод Б. Л. Смирнова).

/4/ "Новые паломничества в духе", Бостон, Бэкон-Пресс, 1921 г.

Глава 38. Лютер Бербанк--святой среди роз.

--Секрет улучшения породы растения--лишь отчасти научное знание, но, главное--любовь.

Лютер Бербанк сказал это близ грядки со съедобными кактусами, когда мы гуляли в его калифорнийском саду в Санта-Розе.

--Когда я выводил кактус без колючек,--продолжал он,--я часто разговаривал с растениями, чтобы создать вибрации любви... Я говорил мин: "Тебе нечего, бояться, тебе не нужны твои защитные шипы. Я буду охранять тебя. Постепенно это полезное растение пустыни превратилось в особую разновидность без шипов.

Я был очарован таким чудом.

--Дорогой Лютер, пожалуйста, дайте мне несколько отростков кактуса, я посажу их в своем саду на Маунт Вашингтон.

Стоявший рядом рабочий взял ножик, но Бербанк предупредил его: "Я сам срежу их для свами".

Он вручил мне три отростка и я их вырастил, впоследствии радуясь хорошей родословной.

Великий садовод рассказал мне, что его первым значительным триумфом был крупный картофель, сейчас известный под его именем. С неутомимостью гения он продолжал одарять мир сотнями улучшенных сортов, выводя и новые разновидности томатов, кукурузы, сочных фруктов, мака, лилий, роз.

Я навел объектив своего аппарата на знаменитое каштановое дерево, к которому меня подвел Лютер: на нем он доказал, что естественная эволюция может быть ускорена в невероятной степени.

--Всего через шестнадцать лет,--сказал он,--этот каштан стал приносить обильные урожаи. Без помощи человека природе потребовалось бы для этого в два раза больше времени.

Маленькая приемная дочь Бербанка принялась играть в саду с собакой.

--А это мое человеческое растение,--ласково указал на нее Лютер.--Я представляю себе человечество в виде одного огромного растения, которое для своих высочайших проявлений нуждается лишь в любви, естественной благодати окружающей природы, разумном скрещивании и отборе. На протяжении краткого промежутка моей жизни я наблюдал случаи такого чудесного прогресса в эволюции растений, что смотрю на будущее с оптимизмом, предвидя появление здорового и счастливого мира. И он явится, как только его дети научатся принципам простой и разумной жизни. Нам необходимо вернуться к природе и заключенному в ней Богу.

--Лютер, вас восхитила бы моя школа в Ранчи с ее занятиями на воздухе и атмосферой веселья и простоты.

Мои слова затронули одну из сердечных струн в душе Барбанка--проблему воспитания детей. Он засыпал меня вопросами; интерес сверкал в его глубоких, спокойных глазах. --Свамиджи,--промолвил он наконец,--школы, подобные вашей,--это единственная надежда на воцарение на земле счастья и справедливости. Я категорически против современной системы воспитания, ибо она отделяет человека от природы и подавляет все его индивидуальные особенности. Сердцем и душой я с вами, на стороне ваший практических идеалов.

Когда я расстался с этим добрым святым, он подарил мне небольшую книжку со своим автографом /1/.

--Вот моя книга "Воспитание человеческого растения"--сказал он,--где я утверждаю, что нам необходимы новые методы воспитания, нужны бесстрашные эксперименты. Иногда самые дерзкие попытки приносили удачу и давали наилучшие плоды и цветы. Точно так же воспитательные новшества для детей следует вводить чаще и смелее.

Я прочел эту маленькую книжку с чрезвычайным интересом. Автор писал о том, каким его взор видит прекрасное будущее нашей расы. "Растение с фиксированными привычками--это самое упрямое живое существо, и воздействовать на него чрезвычайно трудно. Помните, что это растение сохранило свою индивидуальность на протяжении столетий; может быть даже оно того же возраста, что и скалы, на которых оно произрастает. И оно почти не менялось в течение всего этого долгого периода в сколько-нибудь значительной степени. Разве за все эти века, растение не приобрело волю, несравнимое ни с чем упорство? В самом деле, существует растение, например, некоторые пальмы, настолько упорные, что никакая человеческая сила до сих пор не в состоянии была изменить их свойства. Человеческая воля слаба по сравнению с волей растений. Но посмотрите, как упрямство растения, выраженное во всей его жизни, ломается таким простым способом, как соединение с ним новой жизни: скрещивание производит полную и сильнейшую перемену в его жизнедеятельности. Затем, когда наступил перелом, укрепите его последующими поколениями, терпеливым наблюдением и отбором; новое растение утвердится на своем новом пути и никогда уже не вернется к старому образу жизни, а его упорная воля будет, наконец, сломлена и изменена.

Когда же дело касается такого чувствительного и гибкого предмета, как природа ребенка, проблема решается намного проще".

Чувствуя магнетическое притяжение к этому великому американцу, я навещал его вновь и вновь. Однажды утром я прибыл к нему одновременно с почтальоном, который выложил в кабинете Бербанка около тысячи писем. Ему писали садоводы со всех концов земли.

--Свамиджи, ваше проявление очень кстати, оно оправдывает мое желание пойти в сад,--весело сказал Лютер. Он выдвинул из письменного стола большой ящик, набитый сотнями путеводителей.

--Смотрите,--сказал он,--вот как я путешествую. Прикованный к одному месту растениями и перепиской, я удовлетворяю свое желание познакомиься с чужими странами, разглядывая иногда эти картинки.

Ммой автомобиль стоял у ворот дома. Мы поехали по улицам небольшого городка, сады которого украшали его сорта роз: Санта-Роза, Пичблой, Бербанка.

Великий ученый получил посвящение крийа во время одного из моих ранних посещений. "Я практикую эту технику с усердием, свамиджи",--сказал мне Лютер.

После многих продуманных вопросов, заданных мне о различных аспектах йоги, Лютер медленно произнес: "Действительно, Восток обладает огромными запасами таких знаний, которые на Западе едва лишь начали исследовать".

Интимное общение с природой, которая открыла ему множество своих ревниво охраняемых тайн, взрастило в нем безграничное духовное почтение.--Иногда я ощущаю чрезвычайную близость к Бесконечной Силе--произнес он застенчиво. Его чувствительное, прекрасно изваянное лицо светилось воспоминаниями.--Тогда я могу исцелять окружающих меня больных людей, равно как и многие больные растения.

Он рассказывал мне о своей матери, искренней христианке. "После ее смерти я долгое время ощущал ее благословенное присутствие в видениях, и она говорила со мной".

Мы неохотно вернулиь к дому и к тысяче писем, ждавших ответа.

--Лютер,--сказал я,--вскоре я начну издавать журнал, где будут излагаться истины Запада и Востока. Помогите мне, пожалуйста, найти подходящее название для этого журнала.

Мы некоторое время обсуждали различные названия и в конце концов остановились на одном из них: "Восток и Запад" /2/. Когда мы вновь пришли в кабинет, Бербанк дал мне написанную им статью под заглавием "Наука и цивилизация".

--Она появится в первом же номере "Востока и Запада",--сказал я с благодарностью.

По мере того, как крепла наша дружба, я стал называть Бербанка "мой американский святой". "Се человек!--цитировал я часто,--в котором нет лукавства".

Его сердце было бездонно глубоким, давно привыкшим к смирению, самопожертвованию и терпению. Небольшой дом Бербанка, окруженный кустами роз, отличался суровой простотой: он понимал ничтожность роскоши и радость владения немногим. Скромность, с которой он носил свое научное имя, вновь и вновь напоминала мне деревья, которые низко склоняются под бременем спелых плодов; это не приносящие плодов голые стволы высоко поднимают свои верхушки в пустой похвальбе.

Я находился в Нью-Йорке, когда в 1926 году мой дорогой друг скончался. В слеза я подумал: "С какой радостью я пошел бы отсюда пешком до самой Санта-Розы, чтобы еще раз увидеть его живым". Запершись от секретарей и посетителей, я провел двадцать четыре часа в уединении.

На следующий день я совершил ведический похоронный ритуал перед большим портретом Лютера. Группа моих американских учеников, облачившихся в индийские церемониальные одеяния, пела древние гимны во время приношения цветов, воды и огня--символов телесных элементов и их возвращения к Беспредельному источнику.

Хотя телесная форма Бербанка покоится в Санта-Розе под сенью ливанского кедра, посаженного им самим много лет назад, его душа взирает на меня из каждого цветка в его саду. "Разве это не Лютер, вернувшийся во всеобъемлющий дух Природы шепчет мне в ее ветрах или улыбается в ее рассвета".

Имя его перешло в разговорную речь. В "Новом международном словаре" Уэбстера глагол "бербанкизировать" имеет смысл: "Скрещивать растения, прививать их. Отсюда иносказательно: улучшать (что-нибудь, например, процесс или структуру), отбирая полезные качества и удаляя дурные или прибавляя полезные свойства".

--Мой любимый Бербанк,--произнес я в слезах, прочитав это определение,--теперь самое твое имя стало синонимом доброго дела!

Автограф Лютера Бербанка

"22 декабря 1924 года

Я ознакомился с системой йогода свами Йогананды. На мой взгляд эта система--идеальное средство для воспитания и создания гармонии между физической, душевной и духовной природой человека. Целью свами является создание "школ жизни" во всем мире; таких школ, в которых воспитание не будет ограничиваться лишь интеллектуальным развитием, а будет охватывать также воспитание тела, воли и чувства.

Через систему йогода, вердущей к физическому и духовному раскрытию, благодаря простым и нучным методам сосредоточения и медитации можно разрешить большинство сложных проблем жизни. И упрочить мир и доброжелательство. Идеи свами о правильном воспитании проникнуты здравым смыслом и свободны от всякой мистики и непрактичности, в противном случае, я бы не одобрил их.

Я рад этой возможности от всего сердца присоединиться к призыву свами о содании международных школ искусства жизни, которые, если они будут созданы, приблизят нас к золотому веку быстрее, чем что-либо другое мне известное.

Лютер Бербанк".

Примечание к главе 38.

/1/ Интересно, о чем поет такой кактус, оказавшись в салате? (Ред. русск. Изд.)

/2/ Бербанк, кроме того, подарил мне свой портрет с автографом. Я храню его столь же бережно, как один индийский купец хранил портрет Линкольна. Этот индиец, оказавшись в Америке в годы гражданской войны, так восхищался Линкольном, что не пожелал вернуться в Индию, не получив портрета великого освободителя. Усевшись на ступеньках дома Линкольна, купец отказался уйти до тех пор, пока президент, удивленный его упорством, не разрешил ему воспользоваться услугами Даниэла Хантингтона, известного Нью-Йоркского художника. Когда портрет был готов, индиец с торжеством увез его на родину.

/3/ С 1948 года выходит под новым разванием "Журнал самопознания".

Глава 39. Тереза Нойман--католическая стигматистка.

"Вернись в Индию! Я терпеливо ждал тебя пятнадцать лет. Скоро я отплыву из своего тела в Блистающую обитель. Йогананда, приди!"

Голос Шри Юктешвара с поразительной ясностью зазвучал внутри меня, когда я сидел, погрузившись в медитацию в своей квартире на Маунт Вашингтон. Пролетев в мгновение ока расстояние в тысячи миль, его послание проникло в мое существо подобно вспышке молнии.

Пятнадцать лет! "Да,--понял я,--прошло пятнадцать лет. Сефчас уже 1935 год, и я провел в Америке пятнадцать лет, распространяя учение моего гуру. А сейчас он зовет меня к себе".

Несколько позже я расскажу о своем переживании моему дорогому другу Джеймсу Дж. Линну. Его духовное развитие, благодаря ежедневной практике крийа-йоги было столь замечательным, что я нередко называл его "святой Линн". В нем я с радостью замечал исполнение пророчества Бабаджи о том, что и Запад даст многих мужчин и женщин, получивших самопознание при помощи древнего пути йоги.

Мистер Линн и другие ученики великодушно настояли на том, чтобы я поехал на пожертвованные ими деньги. Таким образом, финансовая проблема разрешилась, и я решил плыть в Индию через Европу. В марте 1935 года, в соответствии с законами штата Калифорния, я зарегистрировал Общество Самопознания как неприбыльную корпорацию. Общество Самопознания существует на средства, получаемые от продажи моих книг, журналов, лекции, а также на пожертвования ее членов и других людей.

--Я вернусь,--сказал я ученикам.--Никогда в жизни я не забуду Америку.

Мои преданные друзья в Лос-Анжелосе устроили для меня прощальный банкет. Я долго всматривался в их лица и с благодарностью думал: "О Господи, кто помнит, что Ты--единственный Дающий, тот никогда не останется без сладости дружбы среди смертных!"

9 июня 1935 года я отплыл из Нью-Йорка на корабле "Европа". Меня сопровождало двое учеников: мой секретарь мистер Ричард Райт и пожилая леди из Цинциннати, мисс Этти Блетч. Мы наслаждались спокойными днями плавания по океану, являвшими собой приятный контраст с последними неделями, полными суеты. Но период отдыха был коротким: скорость современных кораблей обладает некоторыми вызывающими сожаление чертами!

Подобно другим группам любознательных туристов, мы бродили по огромному и древнему Лондону. На следующий день после прибытия туда, я получил приглашение выступить на большой встрече в Кекстон-холле; сэр Френсис Янг Хасбенд представил меня лондонским слушателям. А затем наша компания превела приятный день в гостях у сэра Гарри Лоудера в его шотландском поместье. Вскоре я и мои оба спутника пересекли Ламанш и оказались на континенте, ибо я захотел специально предпринять паломничество в Баварию. Я чувствовал, что этот случай был моим единственным шансом посетить великую католическую святую--Терезу Нойман из Коннерсройта.

За несколько лет до того я прочел поразительную статью о Терезе. В статье содержались следующие данные:

1. Тереза родилась в Великую пятницу 1898 года. В возрасте двадцати лет она в результате несчастного случая получила тяжкие повреждения и осталась слепой и парализованной;

2. В 1923 году она чудесным образом вновь обрела зрение, благодаря молитвам, обращенным к "Малому цветку"--святой Терезе. Позднее все члены ее тела неожиданно выздоровели.

3. Начиная с 1923 года Тереза полностью отказалась от пищи и питья. Она ежедневно употребляля в пищу только одну небольшую освященную облатку;

4. В 1926 году у Терезы на голове, груди, руках и ногах появились стигматы, священные раны Христа. Каждую пятницу /1/ она переживает Страсти Христовы, ее тело страдает от всех его исторических мучений.

5. Зная только простонародный немецкий язык своей деревни, Тереза во время переживаемых ею трансов в пятницу произносит, как установлено учеными, фразы на древнем арамейском языке.

В соответствующих местах своих видений она говорит по-еврейски или по-гречески.

6. С разрешения церковных властей Тереза несколько раз подвергалась тщательному научному обследованию. Доктор Фриц Герлик, издатель Немецкой Протестанской газеты, поехал в Коннерсройт "разоблачить католическое машенничество", однако, в конце концов он написал ее биографию тоном, полным почтения.

И на Востоке и на Западе я всегда страстно желал встреч со святыми, поэтому моя радость, когда наша небольшая компания 16 июля приехала в красивую деревушку Коннерсройт в американском "форде" и удивила местных крестьян разномастными массажирами: молодым американцем, пожилой леди и смуглым индийцем с длинными волосами, собранными над воротником пальто.

Увы! Маленький домик Терезы, чистый и опрятный, с цветущей около простенького крыльца геранью, был закрыт! Ни соседи, ни даже проходивший мимо письмоносец не могли дать нам никакой информации. Пошел дождь, и мои спутники стали советовать мне вернуться.

--Нет,--упрямо повторял я.--Я останусь тут, пока не обнаружу какой-нибудь способ найти Терезу.

Прошло два часа. Мы все еще сидели в автомобиле под проливным дождем.

--Господи,--жалобно вздохнул я,--почему же Ты вел меня сюда, если она исчезла?

Вдруг около нас остановился человек, вежливо предложивший свои услуги. Он говорил по-английски.

--Я не знаю точно, где находится Тереза,--сказал он,--но она часто посещает дом профессора Франца Вутца, преподователя духовной семинарии в Айхштадте. Это в восьмидесяти милях отсюда.

Следующим утром мы выехали на автомобиле в тихий городок Айхштадт. Доктор Вутц сердечно приветствовал нас в своем доме. "Да, Тереза здесь!" Он послал ей записку о посетителях, и вскоре посланный возвратился с ее ответом.

"Хотя епископ просил меня не видеться ни с кем без его разрешения, я приму божьего человека из Индии".

Глубоко тронутый этими словами, я последовал за доктором Бутцем вверх по лестнице в гостиную. Тереза пришла сейчас же, излучая ауру мира и радости вокруг себя. На ней было черное одеяние, а на голове белый без единого пятнышка платок. Хотя в то время ей было тридцать семь лет, она выглядела значительно моложе, обладая поистине детской свежестью и очарованием. Здоровая, с розовыми щеками, прекрасного телосложения, веселая--такой была святая, которая ничего не ест!

Тереза приветствовала меня очень легким рукопожатием. Мы сидели в молчаливом общении: каждый знал, что его собеседник--человек, который любит Бога.

Доктор Бутц любезно предложил свои услуги в качестве переводчика. Когда мы уселись, я заметил, что Тереза глядит на меня с наивным любопытством. Очевидно, визит индийца был в Баварии редкостным явлением.

--Итак, вы ничего не употребляете в пищу?--Мне хотелось услышать ответ из ее собственных уст.

--Ничено, кроме освященной облатки, которую я ем ежедневно в шесть часов утра.

--А как велика эта облатка?

--Размером она с небольшую монету, а толщиной с бумажный лист.--Тереза добавила:--Я ем ее по религиозным соображениям. Если она не освящена, я не в состоянии ее проглотить.

--Но, конечно, вы не могли бы жить только этой пищей целых двенадцать лет?...

--Я живу Светом Божиим.

Ее ответ был простым, поистине, в духе Эйнштейна.

--Я вижу, вы понимаете, что в наше тело энергия поступает из эфира, солнца и воздуха.

Быстрая улыбка появилась на ее лице:

--Я так рада, что вы понимаете, чем я живу.

--Да, ваша святая жизнь--это ежедневное свидетельство истинности слов Христа "не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих"./2/

Опять она выказала радость при моем объяснении:

--В самом деле, это так. Одна из причин, по которой я сегодня нахожусь здесь, на земле,--это доказать, что человек может жить благодаря Незримому Свету Божию, а не только при помощи одной лишь пищи.

--Можете ли вы научить других жить без пищи?

Тереза, казалось, была несколько шокирована:

--Этого я не могу. Бог этого не хочет.

Мой взор упал на ее сильные, изящные руки. Тереза показала мне квадратну., только что зажившую рану с тыльной стороны каждой руки. На ладонях она показала меньшие раны в форме полумесяца, проходившие сквозь всю кисть, также недавно зажившие. Каждая рана проходила насквозь через руку... Это зрелище вызвало у меня в памяти ясное воспоминание о больших квадратных железных гвоздях с изогнутыми в форме полумесяца концами, которые и поныне употребляются на Востоке, но которые, насколько я помню, никогда не встречались мне на Западе.

Святая рассказала мне немного о своих еженедельных трансах: "Я наблюдаю Страсти Христовы как беспомощный зритель". Каждую неделю, с полуночи четверга до часу ночи пятницы, ее раны открываются и кровоточат: и тогда Терез теряет в весе около десяти фунтов (обычный ее вес 121 фунт). Несмотря на сильные страдания, Тереза с гордостью ожидает этих еженедельных видений Господа.

Я сейчас же подумал, что ее страдания и вся необычная жизнь, по мысли Бога, должны были служить подтверждением для всех христиан исторической реальности жизни Иисуса и Его распятия, как об этом повествуется в Новом Завете; ее жизнь также показывает в драматической форме вечно живую связь между галилейским учителем и преданными Ему подвижниками.

Профессор Вутц рассказывал о некоторых собственных наблюдениях:

--С группой в несколько человек мы с Терезой часто путешествуем пешком по Германии, просто чтобы полюбоваться природой. И при этом наблюдается поразительный контраст: Тереза ничего не ест (а мы едим три раза в день), но она остается свежей, как роза, и не чувствует усталости, а мы утомляемся и, проголодавшись, ищем придорожную гостиницу под веселый смех Терезы.

Далее профессор добавил интересные физиологичские подробности:

--Тереза не употребляет никакой пищи, и ее желудок постоянно сжат. У нее не выделяются моча и испражнения, но потовые железы работают, а кожа постоянно мягка и упруга.

При расставании я выразил желание присутствовать при ее трансе.

--Да, пожалуйста, приезжайте в Коннерсройт в следующую пятницу,--сказала она приветливо.--Епископ даст вам разрешение. Я очень рада, что вы разыскали меня в Айхштадте.

Тереза попрощалась с нами за руку и вышла проводить нас до ворот. Мистер Райт включил приемник в автомобиле. Тереза заглядывала его с легкой одобрительной улыбкой. Собралась такая большая толпа мальчишек, что Тереза ушла домой. Мы видели ее у окна; она смотрела на нас, по-детски махая рукой.

На следующий же день у нас состоялся разговор с двумя братьями Терезы, очень добрыми и приятными людьми. Мы узнали, что святая спит только час или два в сутки. Несмотря на множество ран на ее теле, она деятельна и полна энергии. Она любит птиц, ухаживает за рыбкамми в аквариуме, часто работает в саду; ее переписка весьма обширна: преданные католики в письмах просят ее помолиться за них и послать им целительные благословения. Многие были с ее помощью избавлены от серьезных болезней.

Брат Терезы Фердинанд, молодой человек в возрасте около двадцати трех лет, объяснил, что Тереза обладает способностью при помощи молитвы переносить на свое тело болезни других людей. Ее воздержание от всякой пищи началось с того времени, когда она воздала молитву о том, чтобы болезнь горла одного юноши ее прихода, впоследствии послушника монашеского ордена, перешла на ее собственное горло.

В четверг вся наша компания около полудня приехала к дому епископа; последний смотрел с некоторым удивлением на мои длинные, вьющиеся волосы. Он охотно написал необходимое разрешение. Платы не требовалось; это установлено церковью правило существовало просто для того, чтобы предохранить Терезу от потока случайных посетителей, которые в прошлые годы съезжались по пятницам целыми тысячами.

Мы приехали в Коннерсройд в пятницу в половине десятого утра. Я обратил внимание, что в небольшом домике Терезы есть секция со стеклянной крышей, чтобы обеспечить изобилие света.

Мы с радостью увидели, что двери теперь не были закрыты: наоборот, они были распахнуты, приветливо приглашая войти. Стояла очередь--около двадцати человек держали в руках разрешения. Многие приехали издалека, чтобы увидеть мистический транс.

Тереза успешно выдержала мое первое испытание в профессорском доме: она интуитивно почувствовала, что я хочу ее видеть по духовным причинам, а не из праздного любопытства.

Сейчас я производил второе испытание: перед тем, как подняться в комнату Терезы, я привел себя в состояние йогического транса, чтобы достичь с ней ясновидческого и телепатического контакта. Я вошел в комнату, заполненную посетителями.

Тереза лежала на кровати, облаченная в белое одеяние. Вместе с мистером Райтом, стоявшим прямо за мной, я остановился, едва переступив порог, пораженный благоговейным страхом, взирая на необычное и очень пугающее зрелище.

Струйки крови шириной до трех сантиметром непрерывно сочились из-под нижних век Терезы. Ее глаза закатились кверху и были устремлены к духовному глазу в середине лба, А платок, обернутый вокруг головы, промок от крови, вытекавшей из стигматов на месте тернового венца. На белом одеянии в области сердца проступало красное пятно: именно там много лет назад тело Христа претерпело последнее унижение от удара солдатского копья.

Руки Терезы были простерты в жесте, выражающем материнскую заботу и мольбу; на ее лице было написано мучение, сквозь которое пробивался божественный свет.Она казалась похудевшей налицо были и внешние и внутренние изменения. Шепча слова на чужих языках, она беседовала слегка дрожащими губами с субъектами и видимыми образами людей, являвшимися сверхчувственному взору.

Настроенный в унисон с нею, я начал видеть ее видения. Она следила за Христом, который нес древо креста среди глумившейся толпы /3/. Внезапно она в горести подняла голову: Господь пал под жестоким бременем. Видение исчезло. Истощенная пылким состраданием Тереза тяжело опустилась на подушки.

В тот же миг позади меня послышался глухой стук. Обернувшись, я увидел, как двое людей выносили из комнаты недвижное тело. Но так как я выходил из глубокого сверхсознательного состояния лишь постепенно, я сначала не узнал упавшего человека. Мой взор опять устремился на лицо Терезы, мертвенно бледное под ручьями крови; но теперь оно было спокойным и излучало чистоту и святость. Тут я вновь взглянул назад и увидел, что мистер Райт стоит за мною, прижав руку к щеке, из которой сочится кровь.

--Дик,--осведомился я озабоченно,--не вы ли это упали в обморок?

--Да, я потерял сознание при виде этого ужасного зрелища.

--Ну, ничего,--сказал я в утешение,--вы достаточно храбры: ведь вы вернулись снова и смотрите на происходящее.

Вспомнив о терпеливо ждущей очереди паломников, мы с мистером Райтом молча попрощались с Терезой и покинули ее святую обитель. /4/

Назавтра наша небольшая группа двинулась на автомобиле к югу, вознося благодарность судьбе за то, что мы не зависим от железнодорожного расписания и может останавливаться где годно. Мы наслаждались каждой минутой путерешствия по Германии, Голландии, Франции и Швейцарии. В Италии мы сделали крюк в Ассизи, чтобы почтить память апостола смирения--святого Франциска. Поездка по Европе закончилась в Греции, где мы осмотрели афинские храмы и видели тюрьму, в которой благородный Сократ выпил смертельный напиток /5/. Восхищались высоким талантом древних греков, воплощавших в мраморе свои самые смелые фантазии.

Мы переплыли на корабле солнечное Средиземное море и высадились в Палестине. Целыми днями мы бродили по Святой земле, и я понял, что паломничество представляет собой огромную ценность. Глубоко чувствующему сердцу в Палестине повсюду открывается дух Христа. Я с благоговением шел по следам Его в Вифлееме, Гефсимане, Калвари, святой горе, по берегам Иордана и Галилейского моря.

Наша маленькая группа посетила Ясли Рождества, плотничью мастерскую Иосифа, могилу Лазаря, дом Марфы и Марии, зал Тайной Вечери. Прошлое раскрывалось: сцена за сценой я видел всю божественную драму, сыгранную Христом для потомков.

Далее был Египет с его древними пирамидами и современными Каиром, затем--долгое плавание по Красному морю. Наконец, мы пересекли обширное Арабское море,--и вот мы в Индии!

Примечание к главе 39.

/1/ Со времени второй мировой войны Тереза не переживала более Страсти Господни каждую пятницу, а только в некоторые священные праздники года. Есть книги о ее жизни: "Стигматик наших дней" Фридриха Риттер фон Лама, "История Терезы Нойман" К. Н. Шимберга.

/2/ Мтф. IV,4.

Батарея человеческого тела поддерживается не только грубой пищей ("хлеб"), но и вибрационной космической энергией ("слово" или АУМ). Его незримая сила поступает в человеческое тело через врата продолговатого мозга. Этот шестой центр тела расположен у задней стороны шеи, кверху от пяти позвоночных чакр (санскритское слово, означающее "колеса": центры излучения жизненной силы).

Продолговатый мозг, главный вход, через который вселенская жизненная сила (АУМ) поступает в тело напрямую, связаны с центром Христова Сознания (Кутастха), находящимся в третьем глазе между бровями,--это седалище силы воли человека. Космическая энергия накапливается в седьмом центре, в головном мозгу, являющимся резервуаром бесконечных скрытых способностей. В Ведах этот центр упоминается как "Лотос с тысячью лепестков".

Когда авторы Библии говорят "Слово" или "Амен", или "Дух Святый", они имеют ввиду АУМ, невидимую жизненную силу, которая божественным путем поддерживает все творения. "Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Который имеете вы от Бога, и вы не свои?" (I Кор. VI, 19)

/3/ В часы, предшествовавшие нашему прибытию, Тереза уже прошла через многие видения последних дней жизни Христа. Ее транс обычно нчинается сценами событий, следовавших за Тайной вечерей. Ее священные видения заканчиваются смертью Иисуса на кресте, а иногда--Его погребением.

/4/ 26 марта 1948 года газета сообщала: "В эту Великую пятницу немецкая крестьянка лежит на своем ложе; ее голова, руки и плечи обагрены кровью там, где на теле Христа струилась кровь от гвоздей креста и от Тернового Венца. Тысячи немцев и американцев в благоговении проходят мимо ложа Терезы Нойман".

/5/ Следующее место из Евсебия повествует о встрече между Сократом и индийским мудрецом. Текст гласит: "Музыкант Аристоксен рассказывает нам следующую истрию об индийцах. Один из этих людей видел Сократа в Афинах и поинтересовался, в чем цель его философии. "В исследовании феномена человека",--ответствовал Сократ. На это индиец разорвался от смеха: "Как может человек исследовать человеческое, если он игнорирует божественное?"

Греческий идеал, отразившийся в западной философии: "Человек, познай себя!" Индиец сказал бы: "Человек, познай свое Я!"

Глава 40. Я возвращаюсь в Индию.

С чувством признательности вдыхал я благословенный воздух Индии. Наш корабль "Раджпутана" стал на якорь в огомной бомбейской гавани 22 августа 1935 года. Даже этот мой первый день на берегу был заполнен до крйности: в гавани собрались друзья с приветствиями и гирляндами цветов, а вскоре по нашим следам в отель "Тадж Махал" устремились потоки корреспондентов и фотографов.

Город Бомбей был для меня новым: я нашел его чрезвычайно современным, со множеством нововведений, заимствованных на Западе. Обширные бульвары были усажены рядами пальм, величественные здания государственных учреждений соперничали в правильности форм с древними храмами. Однако у меня было очень мало времени для разглядывания достопримечательностей; я чувствовал нетерпение, страстно желая увидеть моего гуру и других, дорогих мне людей. Отправив свой "форд" в багажном вагоне, мы отправились поездом на Восток, в Калькутту /1/.

Когда мы прибыли на вокзал Хаура, нас встретили громадная толпа, собравшаяся приветствовать нас; мы не могли даже выйти из вагона. Мой брат Вишну и молодой Махараджа Кашимбазара возглавили комитет по встрече. Я был тронут теплотой и торжественностью встречи.

Следуя за рядом автомобилей и мотоциклов, среди радостных звуков барабанов и раковин, мисс Блетч, мистер Райт и я, с головы до ног украшенные гирляндами цветов, медленно проехали к дому моего отца.

Престарелый родитель обнял меня так, как будто я воскрес из мертвых. Мы долго смотрели друг на друга, лишившись от радости дара речи. Вокруг меня собрались братья и сестры, дядья и тетки, двоюродные братья, ученики и друзья многих прошлых лет, и ни у кого из нас глаза не оставались сухими. Эта встреча, полная любви, и поныне хранится в моем сердце.

Что же касается моего свидания с гуру, Шри Юктешваром, то для его описания у меня не хватает слов, и читателю придется довольствоваться следующим изложением моего секретаря:

"Сегодня, волнуемый возвышенными ожиданиями, я повез йоганандаджи из Калькутты в Серампур,--записал мистер Райт в своем путевом дневнике.--Мы проехали много причудливых лавочек. В одной из них Йоганандаджи любил обедать во время ученья в колледже. И наконец мы въехали в узкий, стиснутый стенами переулок. Неожиданно улица свернула влево, и перед нами оказался простой трехэтажный ашрам с балконами на верхнем этаже. От этого дома веяло мирным уединением.

Серьезно и со смирением вошел я вслед за Йоганандаджи во двор, под стены обители. С бьющимися сердцами прошли мы по нескольким старым цементным ступенькам, по которым, без сомнения, ступали тысячи искателей истины. По мере того, как мы шли вперед, наше напряжение нарастало. И вот перед нами, на верху лестницы, появилась спокойная фигура Великого Учителя, Свами Шри Юктешвара, стоявшего в благородной позе святого.

Мое сердце забилось и сжалось, когда я ощутил его благословенное присутствие. Глаза затуманились слезами, когда Йоганандаджи пал на колени и, склонив голову, выразил приветствие и душевную благодарность; он коснулся руками ног гуру, а затем, в смиренной покорности, коснулся ими собственного лба. Потом он встал--и оказался в объятиях Шри Юктешвара.

Вначале небыло слов, но немые фразы души выражались самые глубокие чувства. Как блестели их глаза, какой теплотой зажглись они при возобновлении союза их душ! Нежная вибрация пронеслась по тихому крытому дворику, и даже солнце вышло из-за туч, какбы прославляя эту встречу.

Склонив колени перед учителем, я преподнес ему свою невыразимую любовь и благодарность. И, коснувшись его огрубевших от возвраста ног, получил благословение. Затем я встал и увидел устремленные на меня глаза, погруженные внутрь себя, но светящие радость. Мы пошли в его медитационную комнату. Одна сторона ее выходила на балкон, который мы увидели с улицы. Учитель уселся на задрапированном матрасе, лежавшем на цементном полу, оперся спиной о старый диван. Йоганандаджи и я сели у ног гуру, подложив себе под бока оранжевые подушки, чтобы удобнее устроиться на соломенном мате.

Я почти не понимал шедший на бенгали разговор двух свамиджи. Английский язык кажется невырразительным и неэффективным, когда они говорят друг с другом, хотя Свамиджи Махарадж, как часто называют великого гуру, знает это язык и часто говорит на нем. Но я без труда ощутил атмосферу святости вокруг истинно Великого Существа по его согревающей сердце улыбке и блестящим глазам. В его веселых или серьезных словах можно было различить одно качество--бесспорную положительность утверждений; такое качество--признак мудреца, знающего, что он знает нечто,--ибо он постиг Бога. ЕКго огромная мудрость, сила целеустремленность и решительность ясны и очевидны во всем.

Почтительно наблюдая за ним, я заметил, что он высокого роста и атлетического телосложения, закаленного испытаниями и подвигами самоотречения. Его спокойствие было величавым. Решительно выступающий вперед лоб, как бы устремленный к Небесному, господвствует над всем его божественным ликом. У него довольно крупный и грубый нос, который он забавляется в моменты праздости, щелкая и теребя его, как ребенок. Его властные темные глаза светятся голубым эфиром. Волосы, разделенные посередине пробором, серебрянные сверху, отливая золотом и чернью, ниспадали кудрями на плечи. Борода и усы были невелики и истончены, тем не менее, они украшали его и казались одновременно глубокими и светлыми.

Он радостно и заразительно смеялся. Его смех, чрезвычайно веселый и искренний, казалось, шел из глубины груди; иногда все его тело сотрясалось от смеха. Лицо и фигура производили яркое впечатление силы, равно как и его мускулистые руки. Походка была величавой, держался он прямо.

Одежда у учителя была проста: обычное дхоти и рубашка, когда-то окрашенные охрой, но сейчас оранжевый цвет явно "выцвел".

Оглядываясь по сторонам, я заметил, что довольно-таки ветхое помещение ашрама укаывает на то, что его владелец не привык к материальному комфорту. Белые стены длинной комнаты хранили следы непогоды, на них виднелись полосы голубой побелки. В одном конце комнаты висел портрет Лахири Махасайа, украшенный простой гирляндой в знак преданности и благоговения. Здесь же находилась еще одна старая фотография Йоганандаджи, на которой он был изображен в момент прибытия в Бостон вместе с другими делегатами на Конгресс религий.

Я обратил внимание на странное сочетание духа современности и древности. Огромны канделябр из рубленного стекла весь покрыт паутиной, а на стене висит новенький яркий календарь. Вся комната излучала аромат мира и счастья. Над балконом можно видеть несколько кокосовых пальм; они возвышались, как бы охраняя ашрам.

Интересно, что как только учитель хлопал в ладоши, сию же секунду появлял какой-нибудь младший ученик. Очень мне понравился один из них по имени Профулла /2/ с черными волосами, падавшими ему на плечи и с парой проникновенных, сверкающих черных глаз. На лице его играла ангельская улыбка: его глаза сияли, а уголки рта поднимались кверху, и все вместе напоминало звезды и полумесяц в сумерки.

Радость Шри Юктешвара по поводу возвращения своего "создания" была очевидной, и он присматривался ко мне как к "созданию создания". Однако в природе этого Великого Существа преобладал аспект мудрости, и это препятствовало внешнему выражению его чувства.

Йооганандаджи предложил учителю несколько подарков по обычаю учеников, возвращающихся к учителю. Позже мы вместе сели за трапезу; блюда были просты, но хорошо приготовлены. Все кушанья представляли собою различные сочетания риса и овощей. Шри Юктешвару было приятно, что я соблюдаю множество индийских обычаев, таких, например, как уменье есть рукми.

После нескольких часов, заполненных беглыми фразами на бенгали и обменом теплыми улыбками и радостными взглядами, мы склонились к ногам учителя в знак повиновения, соврешил на прощание пронам /3/ и отправились в Калькутту с неизгладимым воспоминанием о священной встрече. Хотя я пишу главным образом о моих внешних впечатлениях об учителе, однако я всегда осознавал его духовную силу. Я почувствовал эту силу, и буду хранить это впечатление, как мое божественное благословение".

Я привез для Шри Юктешвара много подарков из Америки, Европы, Палестины. Он принял их с улыбкой, но без замечаний. Для себя я купил в Германии комбинированную трость-зонтик. Вернувшись в Индию, я решил подарить эту трость Шри Юктешвару.

--Этот подарок мне действительно нравится. Когда учитель сделал столь необычное замечание, его глаза были устремлены на меня, и в них светилось ласковое понимание. Из всех подарков он выбрал именно трость, чтобы показывать ее посетителям.

--Учитель, разрешите мне, пожалуйста, принести новый ковер в комнату, где вы медитируете,--обратился я к гуру, заметив, что Шри Юктешвар кладет свою тигровую шкуру на рваный ковер.

--Ну, что же, если это доставит тебе удовольствие, то приноси!--В голосе гуру не слышно было энтузиазма.--Смотри, моя тигровая шкура приятна и чиста. Я--монах в своем небольшом царстве. А за его пределами находится обширный мир, который интересуется только внешним.

Когда он произнес эти слова, я почувствовал, что прошлое кабы вернулось, и я вновь стал молодым учеником, ежедневно очищавшимся в огне строгости.

Как только я смог оторваться от Серампура и Калькутты, я отправился вместе с мистером Райтом в Ранчи. Сколько приветствий и оваций! Со слезами на глазах я обнял учителей, которые самозабвенно держали знамя школы в течение всего моего пятнадцатилетнего отсутствия. Радостные лица и счастливые улыбки пансионеров и приходящих учеников служили полным подтверждением эффективности их тщательного школьного обучения и занятий йогой.

Однако школа Ранчи, увы, находилась в тяжелом финансовом положении. Сделавший немало солидных пожертвований сэр Маниндра Чандра Нанди, чей Кашимбазарский дворец был преобразован в центральное здание школы, уже умер. Многие факультеты школы оказались в серьезной опасности из-за недостатка средств.

Но я не напрасно провел годы в Америке: я научился кое-чему из американской практической мудрости, научился американскому неукротимому духу, преодолевающему все препятствия. Я остался в Ранчи на неделю и погрузился в борьбу с критическими ситуациями. Затем последовали интервью в Калькутте с выдающимися политическими деятелями и авторитетами в области народного образования, длительная беседа с юным махараджой Кашимбазара, обращенная к отцу просьба о финансовой помощи--и вот неустойчивое положение школы Ранчи стало поправляться. В скором времени многочисленные пожертвования поступили также и от моих американских друзей.

Через несколько месяцев после прибытия в Индию я имел радость увидеть, как школа Ранчи была официально зарегистрирована правительством. Исполнилась мечта моей жизни--мечта о постоянном центре воспитания йоги. Эта мечта вела меня вперед с самого 1917 года с группы из семи мальчиков.